Популярные Афоризмы про старых

Это свежая вражда криклива. Старая же холодна и спокойна.

Зал был невелик, тёмен и неуютен, в нем пахло пылью и временем. Что значит: «Пахло временем»? У всего на свете есть свой запах, и для меня время пахнет как одна из тех старых книг, которые стояли на полке и при деде, и при отце, и тебя они помнят еще тем самым мальчишкой, который читал их и искренне верил в то, что всех злодеев накажут, все наши останутся живы, капитан Блад правда женится на Арабелле и будет счастлив, подлодка «Пионер» на самом деле существовала, а Дик Сенд стал самым лучшим капитаном на свете. И у всех всё обязательно кончится хорошо.

Вечер, берег, запах хвои кружит голову, Шум прибоя, ветер качает старые сосны, Будем до утра курить, смотреть на звёзды.

 Нет, мертвые не умерли для нас!Есть старое шотландское преданье,Что тени их, незримые для глаз,В полночный час к нам ходят на свиданье,Что пыльных арф, висящих на стенах,Таинственно касаются их рукиИ пробуждают в дремлющих струнахПечальные и сладостные звуки.Мы сказками предания зовем,Мы глухи днем, мы дня не понимаем;Но в сумраке мы сказками живемИ тишине доверчиво внимаем.Мы в призраки не верим; но и насТомит любовь, томит тоска разлуки…Я им внимал, я слышал их не раз,Те грустные и сладостные звуки! 

Мы теперь не стонем и не посыпаем главу пеплом при упоминании о геенне огненной. Ведь даже проповедники начинают внушать нам, что бог - это радий, эфир или какая-то смесь с научным названием и что самое худшее, чему мы, грешные, можем подвергнуться на том свете, - это некая химическая реакция. Такая гипотеза приятна, но в нас еще осталось кое-что и от старого религиозного страха.

Как замечает добрый старый Килверт, самое утомительное — это когда тебе говорят, чем следует восхищаться, и указывают на что-нибудь тростью.

Вода течёт сверху вниз. Постепенно звук воды нарастает и становится рекой. И разум людей работает тем же образом. Они не видят старые порядки, они их презирают. Но что, если ошибка вкралась ещё в самом начале? И порядок правит миром?

Прохожу мимо серверной, а там наш админ генеральную чистку проводит. Повытаскивал в коридор кучу мертвого старого железа, провода, коробки. Во все й этой куче роется пара любопытных манагеров в поисках «интересных железок».Админ выглядывает в дверной проем и хорошо поставленным командным голосом выдает:— Некрофилы, кыш отсюда!

А дождь все идет, хлопая меня мокрой рукой по плечу. Словно бы говорит с сарказмом: «Я с тобой, парень. Я всегда с тобой, чувствуешь это? Это твоя персональная осень, дружок». Осенью промозгло и сыро. Поэты пишут о золотой красавице, этакой слезливой рыжей лисице с алыми губами кленовых листьев и глубокими серыми глазами небес. Я плохой поэт, я вижу другое: когда начинаются дожди, наш мир просто ржавеет. Он скрипит старой пустой коляской, младенец из которой не повзрослел, а выпал на землю, в грязные лужи, покрытые бензиновой радугой. Закричал, захлебнулся, затих. И мы, животные, пьющие из этих луж, теперь носим его в себе. Он ворочается в груди, жаждет снова ожить и стать целым, он по-детски капризен, он плачет невпопад, смеется глупостям и ржавеет осенью. Но все же осень — это лишь двадцать недель до весны.

Хорошо спокойно жить на старом месте, хорошо побывать и на новых местах, о которых давно мечтал. Но лучше всего быть уверенным, что они не исчезнут, когда тебя не будет.

  — Но где ваш Бог, если он еще жив? Почему он молчит? В начале мира Бог ходил по саду и разговаривал с Адамом и Евой. Потом он стал понемногу отдаляться, и уже Моисей слышал только его голос. Позже, во времена Даниила, он состарился — его называли Ветхими Днями. А где он теперь? Жив ли еще, только немыслимо стар, немощен и безумен, не способен ни мыслить, ни действовать, ни говорить, ни даже умереть — пустая скорлупа, внутри которой все давно сгнило? И если так оно и есть на самом деле, разве не будет высшим благодеянием, истинным доказательством нашей любви к Богу найти его и преподнести ему в дар смерть? 

Воин же, как учил его старый битый варяг Рёрех, должен сам выбирать место для битвы. Если не хочет умереть на чужом.