Афоризмы про дом

Никт был рад, что додумался прийти к Поэту. Кто тебя образумит, если не поэт. Да, кстати… — Мистер Трот… Расскажите мне о мести. — О, это блюдо подается холодным. Не мсти в пылу негодования! Мудрее дождаться подходящего часа. Один бумагомаратель по фамилии О'Лири — к слову, ирландец. — возымел наглость написать о моем первом скромном сборнике стихов «Прелестный букетик в петлицу истинного джентльмена», что это никчемные вирши, лишенные всякой художественной ценности, и что бумагу, на которой они написаны, лучше было употребить на… нет, не могу произнести такого вслух! Скажу лишь, что заявление его было чрезвычайно вульгарным. — И вы ему отомстили? — с любопытством спросил Никт. — Ему и всему его ядовитому племени. О да, юный Оуэнс, я отомстил, и месть моя была ужасна. Я напечатал письмо и наклеил на двери лондонских публичных домов, в которые нередко наведывались щелкоперы вроде этого О'Лири.

Цыганка с картами, дорога дальняя, Дорога дальняя, казенный дом. Быть может, старая тюрьма центральная Меня, парнишечку, по новой ждет. Быть может, старая тюрьма центральная Меня, парнишечку, по новой ждет. Таганка! Все ночи, полные огня! Таганка! Зачем сгубила ты меня? Таганка! Я твой бессменный арестант, Погибли юность и талант В твоих стенах...

Как-то раз на скамейке у дома престарелых сидели три старухи. Когда мимо проходил дедок, одна из них сказала ему: - Спорим, что мы можем точно угадать, сколько тебе лет? - Да никогда в жизни не угадаете, старые курицы! - ответил дед. - Запросто, - сказала одна из бабулек. - Ты только опусти брюки и подштанники, и мы сможем определить твой возраст. Дед поначалу засмущался, но желание выиграть спор взяло верх, и он опустил штаны. Старухи попросили его несколько раз повернуться и несколько раз подпрыгнуть. Затем они угомонились и сказали: - Тебе 87 лет. - Ядрена вошь! Как вы угадали? Старухи рассмеялись и ответили: - Мы вчера были у тебя на дне рождения, старый ты склеротик...

Мой дом — душа, и всё, что в нем есть — я.

 Если бы все люди однажды вынесли на рынок все свои грешки и пороки, то каждый, разглядев пороки соседа, с радостью унёс бы свои домой. 

Ей нравилось представлять себя опытной девушкой, которая однажды упустила возлюбленного, не сумела уберечь страсть, знает, как мучительна потеря, — и теперь решила изо всех сил бороться за этого человека, за то, чтобы выйти за него замуж, родить детей, жить в доме у моря.

 Да, да, да, мы все это делаем. Всё портим, а потом пытаемся исправить. И снова портим. И, в основном, у себя дома, потому что это самое безопасное место для тренировок. Но именно это делает тебя мужчиной. 

— Слушай, Гарри, – начал Ричард, – ты никогда не спрашивал себя, неужели реальность ограничивается вот этим? – он сделал неопределенный жест, будто обводил все вокруг. – Работа. Дом. Паб. Знакомства с девушками. Жизнь в городе. Жизнь. Это все, что есть?

Из зимы.Кряхтя в мороз, и дымом выдыхая,Завяз в сугробе домик старый мой.Лебяжьим пухом в воздухе порхая,Зима мечтает скрыть мой путь домой.Иду, ломая тысячи снежинок,Нос от мороза прячу в воротник.Заносит ветром след моих ботинок.А в доме детский нос к стеклу приник.Нос сплющился, а пальчики ладошек,Скрипят по запотелому стеклу.Магнитит сердце мягкий свет окошекИ старая калитка на углу.Меня там ждут, за дверью пышет печка.Снежок налипший веником стряхну,Взойду по деревянному крылечкуВ свою семейно-личную Весну...

  — Вопрос. Ты приходишь домой, видишь, что твой муж лежит в дверном проеме. Что ты сделаешь? — … это вопрос с подвохом? 

Когда-то я жил на стороне улицы с четными номерами домов и смотрел в окна домов напротив - с нечетными номерами. И казалось, люди там счастливее, комнаты светлее, жить там веселее… Но комнаты там были темные, квартиры тесные, а жильцы смотрели на дома с четными номерами. Потому что всегда кажется, что везет кому-то другому.