Афоризмы про чувствую

— Я думаю, если бы предрассудки их семей не встали у них на пути, они бы прожили долгую и полную любви жизнь. — А теперь, дети, давайте покажем вашему отцу как мы проводим пожарные учения? — Нет, нет. Это интересно. Я считаю, что трагедия разыгралась из-за того, что дети взяли дело в свои руки. — Вот это здорово. Наш диалог превращается в дискуссию. — А я считаю, это целиком вина родителей. Они были узколобыми и бесчувственными. Чтобы доказать своё превосходство, они растоптали чувства других.

Я вся - одна сплошная любовь к тебе. Даже, пожалуй, слово «любовь» - это ещё слишком слабо. У меня к тебе такое чувство, какое только разве к богу можно питать: тут все - и благоговение, и любовь, и послушание…

 — Любовь — это не решение. Это чувство. Если бы мы могли решать, кого любить, все было бы гораздо проще. Но куда менее волшебно. 

 Когда-то здесь жили люди. Они плакали и смеялись, любили и ненавидели, лелеяли мечты и вынашивали планы. У них было много чувств, сжигающих их души. Теперь их нет. Они ушли и унесли с собой свои чувства, и ничто не напомнит случайному прохожему ни о них самих, ни, тем более, о бушевавших в них страстях. Но осталась деревня. Дома, где мохнатые существа, скрываясь по темным углам, ждут своих хозяев. Поля, где до сих пор в порубежной полосе стоят термы, сохранившие запах приносимых в дар Чуру вин. Вот эта сотворенная руками копань, которую населяют уже новые, неведомые ушедшим людям жильцы. И существование всего этого гораздо таинственнее, прекрасней и долговечнее, чем все чувства человеческой души. С годами это очарование затмит все остальное, и случайно наткнувшийся на древнее поселение человек благоговейно вытащит из-под земли глиняный светец или закопченные камни теплины. Глядя на них, наш далекий потомок увидит и печище, и лес, и даже людей, некогда живших здесь.

Преодолевши какой ни на есть труд, человек чувствует удовольствие.

 Страх услышать нет заставляет нас прятать свои чувства, скрываться, изворачиваться, лгать. И чем больше мы боимся, тем сильнее увязаем в этих липких сетях. 

— Не пробовал у него спросить? — спросил старик. — Пробовал, это бесполезно. Демон молчит. Но говорит со мной моими же чувствами. Страх, зависть, гнев, печаль... Это мои чувства. Демон внутри меня не говорит мне ничего нового, но не устает напоминать, что мне есть за что ненавидеть этот мир. Седовласый старик печально улыбнулся: — Мне порой кажется, что такой демон есть в каждом из нас. Шепчет нам наши злые мысли, чтобы мы совершали злые поступки. И тот, кто смог услышать его голос, понять, что это шепот демона, тот и становиться добрым человеком, не обращая внимания на нашептывания. А те, кто услышать не смогли, так и живут, думая, что это действительно их мысли, и не понимают, что творят зло.

Кого я жду? Ведь у меня даже нет никакого определенного плана. Только один дым стоит перед глазами. Но я упорно жду. После того как началась война я, сделав покупки, каждый день прихожу на эту станцию, сажусь на одну и ту же холодную скамейку и жду. Кто-нибудь, смеясь, иногда и заговаривает со мной, но у меня от этого только мурашки пробегают по коже. Мне становится невыносимо неловко и хочется сказать: «Вы не тот человек, кого я жду». В таком случае, кого я ожидаю? Мужа? Нет, не его… Возлюбленного? Да нет; тоже не его… Друга? Не нужен мне друг… Денег? Вряд ли… Человека-призрака? Ой, просто страшно становится!.. Я хочу повстречать что-нибудь более умиротворенное, просветленное и прекрасное. Что это будет? Я и сама не знаю… Например, нечто, похожее на весну. Да нет, не это… Может быть, зеленые майские листья или же чистую воду, растекающуюся по пшеничному полю? Нет, скорее всего, ни то, ни другое. Но я продолжаю ожидать. Я жду, да так, что душа моя переполняется чувством приятного.

 Любовь – как капризное кизиловое варенье. Или оно забродит на третий день после варки из-за недостатка искренности, или же точно засахарится от переизбытка чувств. В последнем – ничего страшного… 

 Есть люди, которые прекрасно чувствуют себя в оболочке среднестатистического человека, проживая среднестатистические жизни, а есть те, что презирают усредненность, восстают простив нее и готовы сделать что угодно, лишь бы ощутить себя другими, особенными. 

Бабы и так круче нас, но если у них вдобавок есть ещё и чувство юмора, нам вообще крышка.

— Неужели у тебя нет для меня даже капельки дружеских чувств? — не глядя в его сторону, спросила Люсьена. — Дружеские чувства? Ну, конечно. Такие же, как я питаю к ночи.