Афоризмы про слезы

Великие истории любви должны заканчиваться трагедией со слезами, а не документами от юридической фирмы «Голд и Фогель».

Да, я свободен и сейчас, и был свободен за решёткой, потому что по-прежнему выше всего на свете ставлю свободу. Да, разумеется, это заставляло меня порой пить вино, которое приходилось мне не по вкусу, делать то, что оказывалось не по нраву и чего я впредь делать не стану; и от этого на теле моем и на душе - множестов шрамов, и я сам наносил людям раны - пришло время, когда я попросил у них прощения, ибо с течением времени понял: я могу делать все, что угодно, кроме одного: не дано мне заставить другого человека следовать за мной в моем безумии, в моей жажде жизни. Я не жалею о перенесённых страданиях, я горжусь своими шрамами, как гордятся боевыми наградами, я знаю, что цена свободы высока - так же высока, пожалуй, как цена рабства, и разница всего лишь в том, что ты платишь с удовольствием, с улыбкой, пусть даже это улыбка - сквозь слёзы.

 Пусть моя душа в слезах, но эти слёзы на глазах видеть Вам я не дам. 

Театр наказует тысячи пороков, оставляемых судом без наказания, и рекомендует тысячи добродетелей, о которых умалчивает закон... Театр вытаскивает обман и ложь из их кривых лабиринтов и показывает дневному свету их ужасную наружность. Театр развёртывает перед нами разнообразную панораму человеческих страданий. Театр искусственно вводит нас в сферу чужих бедствий и за мгновенное страдание награждает нас сладостными слезами и роскошным приростом мужества и опыта... Всё то, что чувствует наша душа в виде смутных, неясных ощущений, театр преподносит нам в громких словах и ярких образах, сила которых поражает нас... Лишь в театре великие мастера мира сего слышат нечто редкое или, даже прямо для них, невозможное — Правду, и видят то, чего не видят кругом себя никогда, или встречают очень редко — Человека...

Для некоторых мужчин слёзы хуже, чем побои: рыдания ранят их больше, чем башмаки и дубинки. Слёзы идут из сердца, но иные из нас так часто и так долго отрицают его наличие, что когда оно начинает говорить, одно большое горе разрастается в сотню печалей. Мы знаем, что слёзы — естественное и хорошее душевное проявление, что они свидетельство силы, а не слабости. И всё же рыдания вырывают из земли наши спутанные корни; мы рушимся как деревья, когда плачем.

Если тебе нравится кто-то, ты хочешь оказаться ближе к этому человеку… Ближе… как можно ближе… Но если не получается, ты хочешь стать ближе к тому кто рядом с ним. Настоящие слезы (True tears)

А ещё я знаю, что хотим мы оба, но ни шагу друг к другу. Любовь какая-то. И надо рассказать об этом кому угодно, только не тебе. Есть ещё: запретить себе думать над мотивами, призрачно надеяться, что ты умираешь, что любишь, что ждёшь меня где-нибудь, и готовиться ударить тебя ещё раз, если всё-таки встретимся в этом. Всю навевающую легкую безнадёжность музыку привязывать к тебе; а легкая — как раз из-за надежды. А безнадёжность — от глупых принципов… — да от самой жизни такой, а мы живём своей каждый. Мы следуем. Оставляем неповторимое своё — следы, без «вдвоём», совсем несолёный ночной суп, если бы мы умели готовить. А потом это выльется в кто кого переживёт, да только не к победе стремимся, а то следы собственные, разлучные — исчезнут. Бессмысленными станут — обретут свою всамделишную сущность. Да глупо всё это. Нет, мы не найдём похожее дыхание в других, и не стоит пытаться даже, но здесь важен сам процесс несмирения, твёрдости, необходимой жестокости уметь ставить точки.

Все происходящее ныне отнюдь не ново. Все это уже случалось много раз. Ложь, вероломство, убийства, Варфоломеевские ночи, коррупция, порожденная жаждой власти, нескончаемые войны История человечества писана слезами и кровью, и среди тысяч обагренных кровью памятников сильными мира сего лишь изредка встречался один, осиянный серебристым светом. Демагоги, обманщики, братоубийцы и отцеубийцы, упоенные властью себялюбцы, фанатики и пророки, мечом насаждавшие любовь к ближнему; во все времена одно и то же, во все времена терпеливые народы наталкивались друг на друга и бессмысленно творили убийство во имя императора, во имя веры, во имя коронованных безумцев Этому не было конца.«Триумфальная арка»

 Медленно, опечаленно кулак, совершивший все, что мы делали, разжался, раскрыв когтистую ладонь того, чем мы стали. Гнев остыл, превратившись в грусть, как это всегда бывает и как должно быть. И ничто из того, к чему мы стремились в прошлой жизни, всего час назад, не было исполнено надежды и смысла, как одна-единственная упавшая слеза. 

 Земля наверно раскололась, как ты говорила И мы уже не вместе — в душе моей могила От пролитых слез внутри меня один вопрос: Заживет ли рана до конца - Ты больше не моя… 

Я не верю!Их слишком много – смелых и красивых,Как мотыльков, стремящихся к огню!И только я – тебя не поцелую,Не обниму, не прошепчу: «Люблю».Пусть эта тайна грустная хранится,И делает темнее – юный взор.Не разгадать её, не исцелиться,И строки всё безрадостней - в минор…Нигде, ни в чём не обрести забвенья,Гоню я прочь напрасные мечты,Судьбу свою приму без сожаленья - Мне хватит сна, в котором будешь ты.Саму себя к разлукам и потерям,И к одиночеству приговоря - Не изойду слезой, не заболею,И – не поверю, что ты ждёшь меня…

Пока лечу я в мыслях над землёю...7.11.2013 г.Брату - Владимиру Дмитриевичу Калугину (19.02.1946 г. – 7.11.2011 г.) посвящается:Пока лечу я в мыслях над землёю,А слово "под" в строке появится потом,Братан пойми, я раком не болею,Хотя в ногах свинец, хожу с трудом.Пока лечу я в мыслях над землёю.Хватаю за руки проживший мною день,Для дам скажу – наверно я старею,На попки, ноги их смотреть мне лень.Пока лечу я в мыслях над землёю,А слово «под» в строке появится потом,Я буду, Вова, рядышком с тобой,Но не зови меня во сне в свой дом.Твои мечты и мысли "под" землёю,Навечно спят - две даты охраняют их,С лица слезу пойду водичкой смою,Да, грустный день пришел – такой и стих.