Вы знаете интересные афоризмы?
Поделитесь ими с нами!
— Если бы этот мир был бы одной нескончаемой тьмой, а этот костёр – единственным светом… — Что тогда? — Даже если моё тело сгорит в пламени ада, я бы всё равно без оглядки бросился в огонь, как они. А потом, мои крылья сгорели бы и я упал бы на землю и валялся бы в грязи. И как бы трудно это ни было, наверное, я бы всё ещё мог добраться до огня. — Брат… — Ты для меня, как этот костёр для мотыля, Майа.
У любви есть три измерения. Одно – это измерение зависимости; оно случается с большинством людей. Муж зависит от жены, жена зависит от мужа; они эксплуатируют друг друга, подчиняют себе друг друга, принижают друг друга до товара. В девяноста девяти процентах случаев в мире происходит именно это. Именно поэтому любовь, которая может открывать двери рая, открывает лишь двери ада.Вторая возможность – это любовь между двумя независимыми людьми. Это тоже изредка происходит. Но и это приносит страдание, потому что продолжается постоянный конфликт. Невозможна никакая сонастроенность; оба так независимы, что никто не готов пойти на компромисс, подстроиться под другого. С поэтами, художниками, мыслителями, учеными, со всеми теми, кто живет в своего рода независимости, по крайней мере, в своих умах, невозможно жить; они слишком эксцентричные люди.
У любви есть три измерения. Одно – это измерение зависимости; оно случается с большинством людей. Муж зависит от жены, жена зависит от мужа; они эксплуатируют друг друга, подчиняют себе друг друга, принижают друг друга до товара. В девяноста девяти процентах случаев в мире происходит именно это. Именно поэтому любовь, которая может открывать двери рая, открывает лишь двери ада.Вторая возможность – это любовь между двумя независимыми людьми. Это тоже изредка происходит. Но и это приносит страдание, потому что продолжается постоянный конфликт. Невозможна никакая сонастроенность; оба так независимы, что никто не готов пойти на компромисс, подстроиться под другого. С поэтами, художниками, мыслителями, учеными, со всеми теми, кто живет в своего рода независимости, по крайней мере, в своих умах, невозможно жить; они слишком эксцентричные люди.
Понимаешь, тело — это фактор, от которого не убежишь. Ты можешь поддерживать хорошую физическую форму для своего типа, но радикально измениться невозможно. Здоровый человек — это не тот, кто превратил себя в греческую статую, а тот, который живет в соответствии со своим телом.
Это целая вечность, если ты по-настоящему несчастен. Я была настолько несчастна — вся, полностью, — что через неделю мое горе иссякло. Несчастны были мои волосы, моё тело, моя кровать, даже мои платья. Я была до того полна горя, что весь мир перестал для меня существовать. А когда ничего больше не существует, несчастье перестает быть несчастьем. Ведь нет ничего, с чем можно сравнивать. И остается одна опустошенность. А потом всё проходит и постепенно оживаешь.
Или вы оглядываетесь вокруг и приходите в отчаяние, или приходите в отчаяние и оглядываетесь вокруг. В первом случае вы накладываете руки на собственное тело; во втором – на душу.
Those who see any difference between soul and body have neither. Те, кто видит различие между душой и телом, не имеют ни тела, ни души. (Те, кто отделяют душу от тела, не обладают ни тем, ни другим).
Родина живет патриотизмом и умирает из-за его отсутствия. Наш народ без патриотизма, что тело без души.
Чувак, твоё эго выписывает такие чеки, за которые твоё тело потом не сможет расплатиться! Your ego's writing checks your body can't cash!
Ей всегда казалась невыносимой мысль, что обстоятельства могут сложиться не в её пользу, и должно быть, она с ранних лет приучилась к неблаговидным проделкам, помогавшим ей взирать на мир с этой холодной, дерзкой усмешкой и в то же время потворствовать любой прихоти своего упругого, крепкого тела.
Жизнь тела есть зло и ложь. И потому уничтожение этой жизни тела есть благо, и мы должны желать его.
Вот видишь — круг? Это — отечество. Это — первый круг. А вот — второй. — Он захватил шире. — Это — человечество. И кажется, что первый входит во второй? Нич-чего подобного! Тут заборы предрассудков. Тут даже — колючая проволока с пулеметами. Тут ни телом, ни сердцем почти нельзя прорваться. И выходит, что никакого человечества — нет. А только отечества, отечества, и разные у всех...
Тело ощущает боль, предупреждая об опасности. Но и напоминает нам, что мы живые, что у нас есть чувства, поэтому некоторые ищут ее. В то время, как другие, стараются ее игнорировать.
Может, мы на самом деле не искали в нашем теле жизни Может, мы окаменели, смерти ждали и хотели резни
Анальгиновый вкус твоих губ на завтрак и безвкусный плацебо мечты на ужин. Мое тело на ланче у психиатра умирало, а слезы тонули в лужах.
— Обними меня, мне только это сейчас нужно. Этот жест древний, как само человечество, и значит он куда больше, чем просто соприкосновение двух тел. Я обнимаю тебя — значит, от тебя не исходит угрозы, я не боюсь подпустить тебя совсем близко — значит, мне хорошо, спокойно, и рядом со мной тот, кто меня понимает. Говорят, каждое искреннее и сердечное объятие продлевает нам жизнь на один день.
Проблема с вампирами в том, что от них ничего не остается после смерти. Кроме, конечно, пыли, но это едва ли можно использовать. С людьми Вы можете, повесить их тела за городскими воротами. Вы можете отрезать их головы и насадить их на пики. С вампирами Вы должны думать иначе. Вы должны найти более творческие способы сказать
Жизнь состоит из потягивания чашечки чая, из болтовни с другом, из утренней прогулки, когда вы не идете куда-то, а просто гуляете, без всякой цели, без намерения, когда в любой момент вы можете повернуть назад; из приготовления пищи для любимого человека; из приготовления пищи для себя, ведь свое тело вы тоже любите; из стирки одежды, из мытья полов, из поливки сада... это маленькие вещи, очень маленькие вещи... из того, чтобы сказать «привет» незнакомцу, что совершенно необязательно, поскольку с этим незнакомцем у вас нет никаких дел.
Каждая мысль — как бы легкий удар по куску железа, под которым мы понимаем наше тело, и так это железо постепенно превращается в то, чем мы желаем быть.
Как человек в своем строенье чуден: Без счета черт живым присуще людям. У каждого – свое дыханье, чувство, И в том Творца премудрое искусство. Тот в жизни наивысшего достиг, Кто был душой воистину велик. От зверя человек своим обличьем, Уменьем рук и языком отличен. Те из людей восславлены в народе, Что благородны по своей природе. Всегда ступая праведным путей, Себе находят утешенье в том. Поэты словом управляют смело, Врачи – те правят, исцеляя тело. Волнует души первых краснорезье, И преданность вторых болезни лечит. Так пусть же удостоится вниманья Поэма о науке врачеванья. Теперь в стихах я изложу для вас, Что изучил и применял не раз.
И не уверяй меня, будто пути господни неисповедимы, – продолжал Йоссариан уже более спокойно. – Ничего неисповедимого тут нет. Бог вообще ничего не делает. Он забавляется. А скорее всего, он попросту о нас забыл. Ваш бог, о котором вы все твердите с утра до ночи, – это темная деревенщина, недотепа, неуклюжий, безрукий, бестолковый, капризный, неповоротливый простофиля! Сколько, черт побери, почтения к тому, кто счел необходимым включить харкотину и гниющие зубы в свою «божественную» систему мироздания. Ну вот скажи на милость, зачем взбрело ему на ум, на его извращенный, злобный, мерзкий ум, заставлять немощных стариков испражняться под себя? И вообще, зачем, скажи на милость, он создал боль? – Боль? – подхватила жена лейтенанта Шейскопфа. – Боль – это сигнал. Боль предупреждает нас об опасностях, грозящих нашему телу. – А кто придумал опасности? – спросил Йоссариан и злорадно рассмеялся. – О, действительно, как это милостиво с его стороны награждать нас болью!
Одиночество так же необходимо разуму, как воздержание в еде - телу, и точно так же гибельно, если оно слишком долго длится.
Танец - это физическая нагрузка, которая укрепляет всё тело, и это страсть, которая наполняет душу!
Лавики 84Мы, о гармонии мечтая, ее в упор не замечаем…Зря, от гнева зеленея,Моралисты брови хмурят.Жизнь нас так порой имеет,Что маньяки нервно курят.Пусть на лице не тот парад,Но порох есть в пороховницах,Пока волнуют и манятПрекрасных женщин ягодицы.Есть, наверно, много разныхИ весьма достойных тел,За которые напрасноВзяться я не захотел.
— Это и есть твой философ? — спросил демиург Мазукта. — Он самый, — кивнул демиург Шамбамбукли. — Хм… — Демиург Мазукта брезгливо потыкал ногой неподвижное тело. — Он что, пьян? — Да, с философами такое случается.
Лучшие Афоризмы про тело подобрал Афоризмикс. Собрали их 357 штук, они точно увлекательные. Читайте, делитесь и ставьте лайки!
