Афоризмы про бога

Это оскорбление для всей человеческой расы - полагать, что нам нужен бог, чтобы вести себя прилично.

Нам хорошо иногда, Богу - всегда.

В страстях, в которых нет таланта, Заложено самоубийство Или, убийство. Страсти Данта Равны ему. Растут ветвисто. Страсть — вовсе не прообраз адюльтера В ней слепота соседствует с прозреньем, С безмерностью — изысканная мера: Слиянье Бога со своим твореньем. В ней вожделенья нет. И плотью в ней не пахнет. Есть страсть духовная. Все остальное — ложь. И криворотый образ леди Макбет, Которая под фартук прячет нож.

Она пользуется церковью для любых целей. Церковь снимает с её души грех, который она совершила, выйдя замуж за еврея, в политических кругах создает о ней представление как о женщине, идущей против течения, возвышает её во мнении света, и она же служит ей местом свиданий. Обращаться с религией, как с зонтиком, вошло у неё в привычку. В хорошую погоду зонт заменяет тросточку, в жару защищает от солнца, в ненастье укрывает от дождя, а когда сидишь дома — он пылится в передней. И ведь таких, как она, сотни; сами не ставят господа бога ни в грош, а другим затыкают рот и вместе с тем в случае нужды прибегают к нему как к своднику. Пригласи их в номера — они примут это за личное оскорбление, а заводить шашни перед алтарем — это в порядке вещей.

 Я раньше мечтал — скорей бы меня начали узнавать. Теперь думаю — только бы не перестали! Но, слава богу, меня не рвут на части. Так, подбежит кто-нибудь, отщипнет кусочек пальто.. 

Бог меняется… Как и человечество, Он с веками взрослеет, мягчеет и мудреет. А если так, то можно надеяться, что со временем вместо Нового Завета нам будет явлен Новейший, еще милосердней и просветленней предыдущего. Ведь люди и общество так переменились за две тысячи лет!

 Полюбим друг друга. Попросту. Да так, чтоб скала распостелилась в пух. От черта скраду и от Бога я! Ну что тебе Демон? Фантазия! Дух! К тому ж староват - мифология. 

Надежда на мирную жизнь не сбылась, как не сбылась и надежда на Эшли, — о том и о другом она узнала в один и тот же день, и края последней щелочки в покрывавшей ее душу коре окончательно сомкнулись, верхний слой затвердел. С ней произошло то, против чего предостерегала ее бабуля Фонтейн: она стала женщиной, которая видела самое страшное и теперь уже ничего не боится. Не боится жизни, не боится матери, не боится потерять любовь или пасть в глазах общества. Сейчас испугать ее может лишь голод — реальный или увиденный во сне. Какое-то удивительно чувство легкости и и свободы овладело Скарлетт теперь, когда она закрыла свое сердце всему, что привязывало ее к тем былым дням и к той былой Скарлетт. Она приняла решение и, слава Богу, нисколечко не боится. Ей нечего терять, она все обдумала.

 Понимаешь, Финн, мистер Бог не такой как мы, потому что он может заканчивать разные вещи, а мы не можем. Я не могу закончить любить тебя, потому что я умру на миллион лет раньше, чем смогу закончить. 

Нам остался только воздух, чтобы дышать, да и его не отняли только потому, что иначе мы не выполнили бы работу, наваленную на наши плечи. Что повкусней да пожирнее, то к их столу; женщин покрасивее — на их ложе; лучшие и храбрейшие из нас должны служить в войсках под началом чужеземцев и устилать своими костями дальние страны, а здесь мало кто остаётся, да и у тех нет ни сил, ни желания защищать несчастных саксов. Дай бог здоровья нашему хозяину Седрику за то, что он постоял за нас, как подобает мужественному воину...

В ту пору в каждой уважающей себя семье должен был быть по меньшей мере один хилый ребенок. Я был истинная находка, потому что едва не отдал богу душу при рождении.

 — Полноте, граф! Ну погорячились, и будет! Я вас прощаю! — Пусть Бог прощает, это его забота, а не ваша!