Афоризмы про призраков

 Я согласна быть хрупкой, как призрак, Одинокой, как снег и ковыль, Только знать бы, как пахнут кулисы, И вдыхать чудотворную пыль… Только б видеть, как легкие тени В полумраке играют весну, И следы оставляя на сцене, Познавать до конца глубину… И целуя холодные зори, Обнимать их, как млечная мгла, Только б вновь, умирая от горя, Умирать от любви и тепла… 

 Нет, мертвые не умерли для нас!Есть старое шотландское преданье,Что тени их, незримые для глаз,В полночный час к нам ходят на свиданье,Что пыльных арф, висящих на стенах,Таинственно касаются их рукиИ пробуждают в дремлющих струнахПечальные и сладостные звуки.Мы сказками предания зовем,Мы глухи днем, мы дня не понимаем;Но в сумраке мы сказками живемИ тишине доверчиво внимаем.Мы в призраки не верим; но и насТомит любовь, томит тоска разлуки…Я им внимал, я слышал их не раз,Те грустные и сладостные звуки! 

Как странно: у этих слепцов, потерявших зрение на войне, движения другие, чем у слепорожденных, - стремительнее и в то же время осторожнее, эти люди еще не приобрели уверенности долгих темных лет. В них еще живет воспоминание о красках неба, земле и сумерках. Они держат себя еще как зрячие и, когда кто-нибудь обращается к ним, невольно поворачивают голову, словно хотят взглянуть на говорящего. У некоторых на глазах черные повязки, но большинство повязок не носит, словно без них глаза ближе к свету и краскам. За опущенными головами слепых горит бледный закат. В витринах магазинов вспыхивают первые огни. А эти люди едва ощущают у себя на лбу мягкий и нежный вечерний воздух. В тяжелых сапогах медленно бредут они сквозь вечную тьму, которая тучей обволокла их, и мысли их упорно и уныло вязнут в убогих цифрах, которые для них должны, но не могут, быть хлебом, кровом и жизнью. Медленно встают в потускневших клеточках мозга призраки голода и нужды.

Пламя.Газом дышитСиний огонь.Древний призрак,Вечный герой."Доброй ночи!",-Но спать не дает.Не мешает. И не зовет.Чад вокругНе выел глаза.Жаль, я мерзну -Согреться нельзя."Доброй ночи!"Мне птицы кричат.Вот дорога. Дорога назад.Вечный Свет Заменил пустоту.Не мешаю.И не зову.

Хотя, есть ли у времени руки? Есть. Лапы, когти, тиски, объятия которых крепче дружеских и неистовее любовных. Мы не можем выбраться из них. Всё, что нам остаётся, это, обманываясь призраком свободной воли, настойчиво убеждать себя: в любой миг, сегодня утром или завтра вечером, когда душа устанет корчиться в бесконечной агонии, нужно будет только потянуть посильнее за нить жизни и…

How can I expect that I'll be understood By your mind or by instinct of yours, When myself I feel lost in emotional wood, Where I am walking alone like a ghost. Как я могу ожидать, что ты понимаешь меня Своим разумом или инстинктом, Когда я чувствую себя потерянным в эмоциональной чаще, Где я бреду один, как призрак.

 Если в замке появится ещё хоть один призрак, я его тут же арестую. 

Любовь уничтожает смерть и превращает ее в пустой призрак; она же обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное и из несчастья делает счастье.

Ты считаешь, что я призрак. Нет, ты не думаешь, что я призрак. Ты хороший человек. Ты добрый, и жалостливый, и наполнен счастьем. Ты беззаботно идешь сквозь сезон Февраля, лишь слегка дрожишь и мимолетом жалуешься на серость неба, которое скоро уступит место цветам, посаженным тобой вокруг почтового ящика.

Прудон и коммунисты борются с эгоизмом. Поэтому их доктрина – только продолжение и выводы христианского принципа, принципа Любви, самопожертвования во имя всеобщего, чуждого. Они завершают, например, в собственности только то, что фактически уже давно существует, а именно – отсутствие собственности у единичных личностей. Итак, они – враги эгоизма, а потому они – христиане, или в более общем смысле – религиозные люди, верящие в призраки, служители какого-нибудь общего понятия (Бога, общества и т. д.). И еще тем Прудон уподобляется христианам, что он признает за Богом то, в чем отказывает людям. Так, он называет Бога собственником земли. Этим он доказывает, что не может освободиться от представления о собственнике; в результате он приходит все-таки к собственнику, но ставит его в потустороннее. Политический либерализм, как и все религиозное, рассчитывает на уважение, гуманность, любовь. Поэтому он постоянно испытывает огорчения.

Всякий старинный дом имеет свои легенды и своих призраков.

«Фрау... ты тоже мертв?» Между нами существует, разделяя нас, абсолютный барьер. «Я же говорил тебе. Я — призрак». Телу Фрау грустно и холодно. А вместо сердцебиения внутри пустая и одинокая тишина.