Афоризмы про ночь

— Ваня всю ночь работал в гостиной! — Если муж всю ночь проводит с работой, а жена одна, значит жена могла с таким же успехом выйти замуж за лампочку в подъезде: она тоже бедная работает всю ночь!

 Закат лишь иллюзия, солнце все равно освещает землю, даже если оно скрылось за горизонт. А это значит, что день и ночь связаны неразрывно, друг без друга они не существуют, но и встретиться не смогут никогда. Интересно, как это — быть все время вместе и все-таки врозь? 

 Не позволяй душе лениться! Чтоб в ступе воду не толочь, Душа обязана трудиться И день и ночь, и день и ночь! 

Цыганка с картами, дорога дальняя, Дорога дальняя, казенный дом. Быть может, старая тюрьма центральная Меня, парнишечку, по новой ждет. Быть может, старая тюрьма центральная Меня, парнишечку, по новой ждет. Таганка! Все ночи, полные огня! Таганка! Зачем сгубила ты меня? Таганка! Я твой бессменный арестант, Погибли юность и талант В твоих стенах...

Я просто хочу узнать тебя получше. Сделай мне одолжение - ты можешь хоть на секунду поверить, что может быть я и не такое дерьмо, что может быть ты мне нравишься и прошлая ночь была для меня особенной?…

Современную первую брачную ночь я представляю себе так: сидит баба и судорожно меняет фамилию в профилях.

И не уверяй меня, будто пути господни неисповедимы, – продолжал Йоссариан уже более спокойно. – Ничего неисповедимого тут нет. Бог вообще ничего не делает. Он забавляется. А скорее всего, он попросту о нас забыл. Ваш бог, о котором вы все твердите с утра до ночи, – это темная деревенщина, недотепа, неуклюжий, безрукий, бестолковый, капризный, неповоротливый простофиля! Сколько, черт побери, почтения к тому, кто счел необходимым включить харкотину и гниющие зубы в свою «божественную» систему мироздания. Ну вот скажи на милость, зачем взбрело ему на ум, на его извращенный, злобный, мерзкий ум, заставлять немощных стариков испражняться под себя? И вообще, зачем, скажи на милость, он создал боль? – Боль? – подхватила жена лейтенанта Шейскопфа. – Боль – это сигнал. Боль предупреждает нас об опасностях, грозящих нашему телу. – А кто придумал опасности? – спросил Йоссариан и злорадно рассмеялся. – О, действительно, как это милостиво с его стороны награждать нас болью!

Ты мечтала о мире, в котором нет зла, корысти, властолюбия, эгоизма и жестокости. И если ты не способна изменить этот мир своими руками, найди его! Отправляйся в путь, долгий путь. Будет тяжело, я знаю. Тебе нет места среди тех, кто не способен понять даже элементарные слова: «Постой! Не делай этого! Ты причиняешь боль этой душе! Не порождай жестокость, пожалуйста. Остановись и задумайся о том, что ты делаешь тут и сейчас!» Бесконечное количество миров ждет тебя. Возможно, там, где-то, существует та самая утопия, о которой ты мечтала бессонными ночами. Так найди же её! Ищи не жалея сил, и укажи путь к этому миру тем, кто больше всего нуждается в этом. Однако ты можешь остаться тут. Спасти те души, что гниют под влиянием алчности и жесткости. Потребуется немало сил, но ты справишься! Та самая утопия, которая снится тебе каждый день, вот она, перед тобой! Но она больна и лекарством послужит твоя мечта, мечта об идеальном мире, мире, которому улыбнется даже сам Творец.

О прошлых радостях во сне Я по ночам мечтаю — Но сердце разбивает мне Моя мечта дневная. Днём чтó покажется не сном Тому, чей взор с тоскою Не видит ничего кругом И обращён в былое? Священный сон, священный сон! Что мне людей упрёки? Твоим мерцаньем ободрен Был дух мой одинокий. Хоть лучик твой в дали ночной Дрожит, едва лишь тлея, Но даже правды свет дневной Не может быть светлее.

  — Ты хочешь сказать, что он проведет ночь с другой? Имея дома самую красивую женщину на свете, этот болван способен отправиться куда-то еще? — Не у всех мужчин такой же хороший вкус, как у тебя. 

В 1940 году, во время «странной войны», я полюбил возвращаться домой за полночь. Жил я тогда на улице Соммерар. Как-то раз ко мне подошла нетвердой походкой старая проститутка с седыми волосами. Она попросила проводить её домой, опасаясь облавы. Мы немного поболтали. На следующую ночь она встретилась мне опять. Мы познакомились. Теперь она каждую ночь, часа в три, когда я обычно возвращался, ждала меня на обычном месте, чтобы поговорить, нередко — до утра. Так продолжалось до вступления немцев в Париж, после чего она исчезла. У неё был поразительный талант изображать человека или обстановку и жесты настоящей трагической актрисы. Однажды, когда я ополчился на весь мир, на всех этих спящих вокруг вшиварей, как я их назвал, она — с выразительностью, достойной лучших сцен мира, — подняла руки и глаза к небу и бросила: «А этот вшиварь там, наверху!»

Проснулся однажды среди ночи от информационного голода…