Афоризмы про кровь

Восторги, страсти и мечты, Все, что волнует нашу кровь, - Питает ясный, чистый свет Твоих лампад, Любовь.

Каждый новый день я открываю глаза В надежде, что луна уже скрылась за облака И длинная дорога солнцем вновь озарена. Бессонница – она свела меня с ума. Вновь заплутаю я в потоке этих странных мыслей, Порой безумных, совсем не имеющих смысла, Сменяющихся быстро и так туманящих разум, Вроде бы ни о чём, а вроде обо всём и сразу. И с этим беспорядком в голове Я выйду на балкон в беспримерной тоске, В нелепой суете ночного города Вспомню я, что всё ещё не так плохо ведь. Жив я, Слава Богу, и здоров, В отличие от многих имею свой кров, В кругу своей семьи встречаю вечера, Уже за это благодарен Богу я.

 Аймёк-гуарузим — так в первый раз Предстала тебе любовь. Так первая книга твоя звалась, Так тигр почуял кровь. 

- Значит, ты кусаешь людей, пьешь их кровь? - Вообще-то я пользуюсь услугами банка крови. - О, Красный Крест об этом как-то умалчивает. - А они не в курсе.

Люди - занятные существа.() Они твёрдо уверены, что зло можно уничтожить, посадив на кол или медленно изжарив на костре. Что оно раскается и исправится, сгнив в вонючей темнице, повисев на дыбе, постояв у позорного столба, лишившись друга или любимой, потеряв смысл существования вместе со зрением, состоянием или честью. И когда оно, втоптанное в грязь, захлебнётся собственной кровью, изойдёт хрипом, пытаясь дотянуться до торчащего из спины ножа, добро восторжествует.

Но тем, кто пошел за Корниловым, это было не важно. Для них этот поход и есть сама Россия. Ими воплощаются в жизнь жесткие слова Корнилова: «Если не суждено будет победить — покажем, как умеет умирать русская армия». В бою человек проявляется отчетливее всего. Так было принято считать в то время. Яростные атаки в полный рост ровными шеренгами, зачастую в кромешной темноте, спаяли их кровью — своей и чужой. Это было жертвоприношение за Россию во всех смыслах этого слова. Чистое, безумное, красивое и напрасное. Пусть военное счастье изменяет Корнилову, пусть на исходе боеприпасы, пусть после упорных боев изрядно поредевшее войско едва держится на ногах. Для них это ничего не значит. «Мы говорили в дни Батыя и на полях Бородина: «Да возвеличится Россия! Да сгинут наши имена!»». Это словно о них сказано, о первых добровольцах.

– Вы, значит, будете давать нам советы? – говорю я Хеймитчу. – Даю прямо сейчас: останься живой, – отвечает Хеймитч и дико хохочет. Я бросаю взгляд на Пита, прежде чем вспоминаю, что решила не иметь с ним никаких дел. С удивлением замечаю в его глазах жесткость. – Очень смешно, – говорит он без обычного добродушия и внезапно выбивает из руки Хеймитча стакан. Тот разлетается на осколки и его содержимое течет по проходу, как кровь. – Только не для нас.

Все происходящее ныне отнюдь не ново. Все это уже случалось много раз. Ложь, вероломство, убийства, Варфоломеевские ночи, коррупция, порожденная жаждой власти, нескончаемые войны История человечества писана слезами и кровью, и среди тысяч обагренных кровью памятников сильными мира сего лишь изредка встречался один, осиянный серебристым светом. Демагоги, обманщики, братоубийцы и отцеубийцы, упоенные властью себялюбцы, фанатики и пророки, мечом насаждавшие любовь к ближнему; во все времена одно и то же, во все времена терпеливые народы наталкивались друг на друга и бессмысленно творили убийство во имя императора, во имя веры, во имя коронованных безумцев Этому не было конца.«Триумфальная арка»

МОЕМУ СОВРЕМЕННИКУ, ВОЛОДЕ ВЫСОЦКОМУНе забыт обывателем Троцкий И Дантеса филистерский пыл. Извините, но, что за Высоцкий В январе в этот Мир заходил? Вы спросите об этом мальчишку, Вы спросите о нём старика. Вы прочтите затёртую книжку, Поищите его острова. Как багром песни омут мутили, Плеть стиха заставляла искать. Лаем струны с Голгофы трубили Жить чтоб жить, или жить — умирать. Треском времени шепчутся диски. Гнусных критиков строчки в пыли. На печати бессрочной прописки Будут кони скакать по крови. И не стопятся чёрные баньки, И по белому будут топить. И ходить по земле будут Ваньки. Реже волка возьмутся травить. Облака, словно порванный парус Рвутся в клочья вершинами гор. Стих читаем, как древний папирус И обычный ведём разговор.

 Индия примерно в шесть раз больше Франции. А населения здесь в двадцать раз больше. В двадцать! Можешь мне поверить, если бы миллиард французов жил в такой скученности, то текли бы реки крови. Низвергались бы водопады! А между тем французы, как всем известно, — самая цивилизованная нация в Европе. И даже во всем мире. Так что, будь уверен, без любви Индия прекратила бы существование 

Скальпель, ведро для крови, священника, следующий!!

 Во время одной из первых экспедиций к екуана в деревне Анчу под названием Вананья ко мне подошел мальчик лет четырех. Он приблизился застенчиво, боясь мне помешать. Наши взгляды встретились, мы ободрительно улыбнулись друг другу, и тогда он показал мне большой палец руки. На его лице, кроме искренней улыбки, не было ни жалости к себе, ни просьбы, чтобы его пожалели. Верхняя часть его пальца и часть ногтя были проткнуты насквозь, и сдвинутый в сторону кончик пальца держался только на коже и полузапекшейся крови.