Афоризмы про жизнь и лето

Как странно: у этих слепцов, потерявших зрение на войне, движения другие, чем у слепорожденных, - стремительнее и в то же время осторожнее, эти люди еще не приобрели уверенности долгих темных лет. В них еще живет воспоминание о красках неба, земле и сумерках. Они держат себя еще как зрячие и, когда кто-нибудь обращается к ним, невольно поворачивают голову, словно хотят взглянуть на говорящего. У некоторых на глазах черные повязки, но большинство повязок не носит, словно без них глаза ближе к свету и краскам. За опущенными головами слепых горит бледный закат. В витринах магазинов вспыхивают первые огни. А эти люди едва ощущают у себя на лбу мягкий и нежный вечерний воздух. В тяжелых сапогах медленно бредут они сквозь вечную тьму, которая тучей обволокла их, и мысли их упорно и уныло вязнут в убогих цифрах, которые для них должны, но не могут, быть хлебом, кровом и жизнью. Медленно встают в потускневших клеточках мозга призраки голода и нужды.

Остались за чертой.Остались за чертой все детские проблемы,Потом куда-то юность за детством уплыла,Идут года чредой, мы тратим свои нервы,Не замечая как, к нам старость подошла.Остановиться бы! Нет времени, желания,Проблемы все сложней, запросы до небес,И где-то в спешке дня одни воспоминания,Там где любимы мы, в своей Стране Чудес.Бывает давит грусть, альбомы открываем,Листаем фото мы, привет далеких лет.По имени, по отчеству все чаще называют.Но не на все нам жизнь, пока дала ответ...

В объективность я не верю. Объективным в информации может быть только Господь Бог, который знает всю предысторию событий и все факты. Журналист может быть только беспристрастным. Тридцать лет моей жизни в информации и пятнадцать лет жизни вне России убедили меня, что свободных независимых СМИ нигде нет и не будет. Есть свободные и независимые журналисты. Честь и хвала тем руководителям СМИ, которые дают им возможность высказывать свою точку зрения.

Романс старости Ухожу, ибо в этой обители бедНичего постоянного, прочного нет!Пусть смеется лишь тот уходящему вслед,Кто прожить собирается тысячу лет. Книга жизни моей перелистана — жаль!От весны, от веселья осталась печаль Юность-птица! Не помню, когда ты пришлаИ когда, легкокрылая, вдаль уплыла Месяца месяцами сменялись до нас,Мудрецы мудрецами сменялись до нас.Эти камни в пыли под ногами у насБыли прежде зрачками пленительных глаз Вместо солнца весь мир осветить не могу,В тайну сущего дверь отворить не могу.В море мысли нашел я жемчужину-суть,Но от страха боюсь я на свет повернуть До того, как мы чашу судьбы изопьем,Лучше, милая, чашу иную нальем:Может статься, что сделать глоток пред концомНе позволит нам небо в безумстве своем Мы — источник веселья и скорби рудник,Мы — вместилище скверны и чистый родник!Человек — словно зеркало, мир — многолик:Он ничтожен и все-же безмерно велик!

Детство...Ах как мне охота в детство вернуться Чтоб со смехом детским бежать по траве Не знать этих сложностей жизни взрослыхИграть летом в прятки во двореЖдать чуда, верить в Деда МорозаИ в принца на белом конеАх, мне хочется в детство вернутьсяКоторое сниться во снеВ снежки поиграть, посмеятьсяПоплакать, конструктор собиратьВсю жизнь я была бы ребенком Об этом только мечтатьА помню я в детстве однаждыНочью увидела в небе лунуНу и конечно спросила у мамы:- Мама что за кружочек светит на небеКоторый похож на звезду?Мама сказала, когда подрастуВсе обязательно в жизни поймуНа маму я в тот вечер надуласьОна подошла и давай меня жалетьИ я ей сказала со вздохом глубоким:- Скорей бы мне повзрослеть!Сейчас повзрослела я - знаю, что такое лунаТолько смотрю на нее с тоскоюНе с любопытством у окнаСмотрю на нее и понимаю одноЯ так хочу вернуться в милое детство свое……

Но, несмотря ни на что, путешествия остаются моей великой и настоящей любовью. Всю жизнь, с самой первой поездки в Россию в шестнадцать лет на сэкономленные деньги (сидела с соседскими детишками), я знала, что готова пожертвовать всем ради путешествий, что не пожалею на них никаких денег. Я хранила верность и постоянство этой любви, в отличие от других моих увлечений. Я отношусь к путешествиям так же, как счастливая мать к ужасному, страдающему коликами, круглосуточно орущему младенцу — мне абсолютно всё равно, какие меня ждут испытания. Потому что люблю. Потому что это — мое. Моя точная копия. Даже если нагадит прямо на меня — мне всё равно.

Каждую неделю, каждый год видишь массу людей, и большинству из них суждено кануть в забытье. Единственное, что остаётся потом, — это оглядываться на смутные мгновения тех лет и вспоминать, где твоя жизнь мельком коснулась жизни другого.

— Переживаешь? — А то. — Время летит, дети растут. — Это тяжело... — Отпусти её. Переверни страницу, иди дальше. — Она была малышкой, и вдруг... — Переживи, прими это. Круговорот жизни, болезненно это. — И тяжело, да? — Нет, мне нет — у меня сын, а вот ты влип.

 Но кто же оставит работу ради лишних лет жизни? — Никто, потому что смерть страшна и заставляет цепляться за жизнь лишь тогда, когда жизнь прошла в бесплодном и тоскливом ожидании непрожитых радостей. 

Если бы у меня была тысяча лет жизни, возможно, я бы вернулся назад и потратил бы время на то, что считаю вторичным. Но, по моему мнению, между младенчеством и старостью есть несколько мгновений, и я не могу позволить себе роскошь жить без свободы.

Иногда ему кажется, что он и Родс (он и любой его ровесник в фирме) проживают параллельные версии взрослой жизни. Их миром управляют дети, маленькие деспоты, чьи нужды — школа, лагерь, хобби, репетиторы — диктуют каждое решение, и так будет продолжаться еще десять, пятнадцать, восемнадцать лет. Дети обеспечивают их взрослые годы постоянным и неотменяемым направлением, целью: они определяют, когда и на сколько ехать отдыхать; останутся ли свободные деньги, и если да, то как их потратить; они определяют каждый день, год, жизнь. Дети — это своего рода картография. Все что тебе остается, — следовать карте, которую они вручают тебе в день своего рождения.

Все мы уже не такие, какими были миллионы лет назад, и не такие, какими станем в будущем. Жизнь — это перемены.