Афоризмы про страсть

 Страсть – это мощь, которая отметает в сторону разум, разбивает в дребезги все теории и доводы и на время отнимает всякую способность логического мышления. 

Желание смерти - это тоже страсть.

Сын не любит банальных историйСын не любит банальных историй-Я, конечно, ему не Дисней,Суть изустных наследственных хроникЯ цежу без мультяшных страстей.То, что было разменной монетойДля меня,Ему кажется – вздор,Промолчу про себя откровенноИ продолжу пустой разговор.Ведь останется что-то как ветер,Ведь опустится нечто как дымЯ в приметы и раньше не верилКак сейчас, оставаясь седым.Если есть варианты для судебИ тираж, чтобы множилась быльЗначит, верно – разумное будет,Значит терен в степи не ковыль.

За чаем.Минуты таят,Как лед в горячемСтакане с чаем.Они не значат,Не замечаем.А коль немало - Плывущий айсберг!ПохолодалоВ стаканной вазе,И жизни нетуВ холодной власти.Сюда бы свету,Тепла и страсти - Все б закипело,Вновь стало чаем.И мир согрело,И полегчало.

Ничто так не возбуждает страсти как золото. И ничего так не успокаивает как свинец.

Греховных мыслей Мне сладка слепая власть. Безумец, прежде я не знал, Что значит страсть!

 Когда-то здесь жили люди. Они плакали и смеялись, любили и ненавидели, лелеяли мечты и вынашивали планы. У них было много чувств, сжигающих их души. Теперь их нет. Они ушли и унесли с собой свои чувства, и ничто не напомнит случайному прохожему ни о них самих, ни, тем более, о бушевавших в них страстях. Но осталась деревня. Дома, где мохнатые существа, скрываясь по темным углам, ждут своих хозяев. Поля, где до сих пор в порубежной полосе стоят термы, сохранившие запах приносимых в дар Чуру вин. Вот эта сотворенная руками копань, которую населяют уже новые, неведомые ушедшим людям жильцы. И существование всего этого гораздо таинственнее, прекрасней и долговечнее, чем все чувства человеческой души. С годами это очарование затмит все остальное, и случайно наткнувшийся на древнее поселение человек благоговейно вытащит из-под земли глиняный светец или закопченные камни теплины. Глядя на них, наш далекий потомок увидит и печище, и лес, и даже людей, некогда живших здесь.

  — Да ладно, я более страстен со своей двоюродной бабушкой! — С Мейбел? Дай пять! 

Не засыпай!Цепляюсь я за этот тихий вечер,Как за подножку уходящего трамвая.Звенит окошками, по рельсам ускользая,Трамвай- желание,любви твоей диспетчер.Желание оставаться в вечной неге,Но вечер ускользает злой усмешкой,Он был Морфея лишь разменной пешкой,Пал жертвой в сновидений глупых беге.Как жаль, но есть предел блаженству,Во сне ты разжимаешь рук объятия,А я Морфею шлю всю ночь проклятия,Он так мешает страсти совершенству.

Прячьте же свой срам и злые страсти Под рубахой королевской власти, Но страшитесь голоса певца! Сквозь камзолы, сквозь стальные латы Всё равно! — пробьёт, пронзит стрела расплаты Хладные сердца!

В луче света пляшут пылинки. Танец их прост и незатейлив. Они кружатся, взмывают, чтобы опуститься, сталкиваются, чтобы спустя миг разлететься в разные стороны. Прах к праху, свет к свету. За их танцем можно наблюдать вечно. Но вечность – фигура речи, не более. Во тьме космоса пляшут солнца. Танец их сложен и грандиозен. Они летят, вспыхивают, чтобы погаснуть, сжимаются, чтобы взорваться и прожечь насквозь шелковую подкладку мироздания. Мрак к мраку, свет к свету. Звезды-слоны, звезды-кони, звезды-олени – части вселенской карусели. Но карусель – фигура речи, не более. В органической каше, густо замешанной на страхе и страсти, булькают люди. Их бульканье похоже на кваканье жаб в пруду. Они кипят, развариваются, преют, сдабриваются маслом, ложатся бок-о-бок; ах, эти мелкие людишки заварят кашу, уж будьте уверены… Крупинка к крупинке, судьба к судьбе. Где-то там, в общей кастрюле, на дне – я. Я – тоже фигура речи. Не более.

Если наша первая маленькая страсть была подавлена, мы склонны быть осмотрительными и неторопливыми, делая вторую попытку.