Лучшие Афоризмы про правила жизни

Однажды Аристипп плыл на корабле; захваченный бурей, он сильно перепугался. Один из спутников спросил его: "И ты, Аристипп, трусишь, как все?" А он: "И с полным правом: вас эта опасность заставляет тревожиться за вашу бедственную жизнь, а меня – за мою блаженную".

 В жизни люди цитируют все, что хотят. Значит, мы имеем право цитировать все, что нам нравится. Так что я показываю людей, которые цитируют. 

  — Хватит сожалеть о прошлом, расскажу тебе то, что узнал за 400 лет жизни: два монаха буддиста идут по дороге и видят женщину, которая пытается перейти через ручей. Первый монах поднял её и перенес на руках. Она поблагодарила и каждый отправился своей дорогой. Но второй монах был взбешен, через пару миль он говорит: ты нарушил правило нашего ордена, когда перенес ту женщину через ручей. А первый отвечает: может я и перенес её через ручей, но ты несешь её с тех пор… 

Ценность жизни для человека с годами становится, как правило, всё выше.

... прихожу к выводу, что надо оставить себе право обижаться на некоторых людей. Потому что это здоровая работа инстинкта самосохранения. Убрать ее – и последствия могут быть вовсе не положительными. Порой обиды охраняют нас от повторения ошибок. И лучше не трогать их, не ворошить, не анализировать и не пытаться переварить, а просто оставить как есть. В качестве замка на калитке к будущему. Некоторым людям там просто нечего делать, пусть остаются в прошлом. Наверняка и я сама в чьей-то жизни осталась за калиткой. Предпочитаю думать, что всё всегда складывается к лучшему.

Еще до приезда в «Браун», я опасалась, что на меня будут косо смотреть. Понимаете, люди не хотят позволить тебе жить обычной жизнью. Они словно говорят: выбирай! – Или ты знаменитость, или обычный человек. Ты звезда, ты можешь получить от жизни все, что хочешь, все двери открываются перед тобой. Ты не имеешь права претендовать на обычную жизнь и вести себя, как все.

 Таково ремесло писателя: его жизнь — водоворот лжи. Приукрасить для него — что перекреститься на красный угол. Мы делаем это, чтоб доставить вам удовольствие. Мы делаем это, чтоб убежать от себя. Физическая жизнь писателя, как правило, статична, и, пытаясь вырваться из этого плена, мы вынуждены ежедневно выстраивать себя заново. Тем утром я столкнулся с необходимостью придумать мирную альтернативу вчерашнему кошмару, при том, что в писательском мире драма, боль, поражение поощряются как необходимые для искусства предпосылки: если дело было днем — выпишем ночь, была любовь — устроим ненависть, безмятежность заменим хаосом, из добродетели сделаем порок, из Господа — дьявола, из дочери — шлюху. За участие в этом процессе я был неумеренно обласкан, и ложь зачастую просачивалась из моей творческой жизни — замкнутой сферы сознания, подвешенной вне времени, где вымысел проецировался на пустой экран, — в осязаемую, живую часть меня. 

Мы считаем самоочевидными следующие истины: что все люди созданы равными; что они наделены своим Творцом неотчуждаемыми правами; что в число этих прав входят жизнь, свобода и возможность добиваться счастья.

Я всё больше прихожу к убеждению, что о Боге нельзя судить по созданному им миру: это лишь неудачный этюд. Согласись: любя художника, не станешь очень критиковать его неудачные вещи, а просто промолчишь. Но зато имеешь право ожидать от него чего-то лучшего. Нам следовало бы посмотреть и другие произведения Творца, поскольку наш мир, совершенно очевидно, был сотворён им на скорую руку и в неудачную минуту, когда он сам не понимал, что делает, или просто потерял голову. Правда, легенда утверждает, что этот этюд мира стоил Господу Богу бесконечного труда. Склонен думать, что легенда не лжёт, но этюд, тем не менее, плох во многих отношениях. Разумеется, такие ошибки совершают лишь мастера — и это, пожалуй, самое лучшее утешение, так как оно даёт основание надеяться, что Творец ещё сумеет взять реванш. Следовательно, нужно принимать нашу земную, столь сильно и столь заслуженно критикуемую жизнь такой, как она есть, и утешаться надеждой на то, что мы увидим нечто лучшее в ином мире.

Это был смех горького осознания, что жизнь не придерживается правил честной драки и ничуть не гнушается пнуть упавшего — не со зла, а просто чтобы не забывал следить за спектаклем, а с этим смехом, как обухом по голове, пришло откровение, что нет реальной границы между трагедией и комедией, что это просто ярлыки, которые мы наклеиваем на неподвластные нам последствия нашего участия во вселенском данс-макабре, различные точки зрения на одно и то же — различные для различных людей, для различных времен, да и просто для различных настроений взирающего...

 Я постоянно чувствую, что в моей жизни не хватает какого-то существенно важного звена, но какого именно — понять не могу. Ясно одно: я — игрушка в руках судьбы, а значит и сам имею право на эксперименты с собственным окружением. Основной метод прост: необходимо довести людей до такого состояния, когда они просто вынуждены на меня реагировать. Обожаю тактику шока. По-моему, творчество, которое не шокирует, лишено всякого смысла. Мои эксперименты не всегда приятны; некоторые из них мне самому кажутся оскорбительными и даже опасными. Но слышать о собственном разлагающем влиянии на молодежь мне просто смешно. Чувства высокой ответственности я, должно быть, лишен с самого детства" 

Я принимаю правило: против воли человека не следует делать ничего для него; свобода выше всего, даже и жизни.