Афоризмы про убийство

Кать, ну с презервативом, это ж ведь не измена, а? — Ага! А с глушителем, это не убийство

 Штирлиц: По-моему, предательство страшно, но еще страшнее равнодушное и пассивное наблюдение за тем, как происходит и предательство и убийство. Пастор: В таком случае, может быть только одно участие в это: прекращение убийства. Штирлиц: Сие от вас не зависит. Пастор: Не зависит. А что вы называете предательством? Штирлиц: Предательство — это пассивность. Пастор: Нет, пассивность — это еще не предательство. Штирлиц: Это страшнее предательства… 

все происходящее ныне отнюдь не ново. Все это уже случалось много раз. Ложь, вероломство, убийство, варфоломеевские ночи, коррупция, порожденная жаждой власти, нескончаемые войны История человечества была написана слезами и кровью, и среди тысяч обагренных кровью памятников сильным мира сего лишь изредка встречается один, осиянный серебристым светом. Демагоги, обманщики, братоубийцы и отцеубийцы, упоенные властью себялюбцы, фанатики и пророки, мечом насаждавшие любовь к ближнему; во все времена одно и то же, во все времена терпеливые народы натравливались друг на друга и бессмысленно творили убийства во имя императора, во имя веры, во имя коронованных безумцев Этому не было конца.

 — Нам нужна ваша помощь в деле об убийстве.— Конечно, кого надо убить? 

Открытый заговор против Бога и человека, который включает в себя порабощение большинства людей, оставшихся на этой земле после войн, бедствий и массовых убийств, действует особо не скрываясь. У разведчиков есть правило: лучший способ что-нибудь спрятать – положить это на видном месте. Например, когда в 1938 году Германия хотела скрыть информацию о своем новом суперистребителе «Мессершмидт», самолет был показан на Парижской авиационной выставке. В то время как секретные агенты и шпионы собирали и передавали сведения через тайники в дуплах деревьев и кирпичной кладке, информация, за которой они охотились, лежала у них прямо под носом.

Хотя я и сыграл повара в картине «Фрэнки и Джонни», однако не требуйте меня чего-нибудь приготовить. Если вдруг я начну готовить, все завершится убийством. Серьезно. Я могу сыграть роль. Приготовить обед – нет.

  — Шерлок снял с меня обвинение в убийстве. — Мне удалось доказать, что в момент совершения жестокого тройного убийства он в другой части города совершал кражу со взломом. 

Серьезный спорт ни имеет ничего общего с честной игрой. Серьезный спорт - это война минус убийство.

Будут судить его за убийство, но пошлют на смертную казнь только за то, что он не плакал на похоронах матери.

 — Когда? — Когда, что? — Когда ты начал убивать людей? — Сколько себя помню, я всегда убивал… — Значит… ты убил многих… — Ну…Даже не знаю, сколько… — И ты не чувствуешь вины, тебе не снятся кошмары, ты ни капельки не раскаиваешься? — Мне это не знакомо… Я просто знаю, что плохие люди умирают, а хорошие живут. — Кто это решает? Как ты можешь знать хороший или плохой человек, которого ты убил? — Они плохие, поэтому их ненавидят… И заказывают мне их убийство. — А что насчет тебя? Все те, кого ты убил, ненавидят тебя… Разве это не значит, что ты тоже плохой? — Они… Не знают меня. 

— Знаю, оборвать чью-либо жизнь — всегда убийство. С тех пор как я побывал на войне, мне даже муху убивать неприятно. И всё-таки телятина сегодня вечером показалась мне особенно вкусной, хотя телёнка убили ради того, чтобы мы его ели. Всё это старые парадоксы и беспомощные умозаключения. Жизнь — чудо, даже в телёнке, даже в мухе. Особенно в мухе, этой акробатке с её тысячами глаз. Она всегда чудо. И всегда этому чуду приходит конец. Но почему в мирное время мы считаем возможным прикончить больную собаку и не убиваем стонущего человека? А во время бессмысленных войн истребляем миллион людей? Вернике всё ещё не отвечает. Большой жук с жужжанием носится вокруг лампочки. Он стукается о неё, падает, ползёт, опять расправляет крылья и снова кружит возле источника света. Свой опыт он не использует.

Ты, с пушкой… берегись. Те, кто умирает, как я, запоминают лицо своего убийцы, и смерти оно тоже становится известно. Тогда смерть начинает охотиться за ним. Забирает твоих друзей или кого-нибудь из родителей. Забирает то, что ты позволил ей взять. Ведь убийство — это все равно, что поздороваться за руку со смертью и сказать ей: «Что мое — то твое».