Афоризмы про правила жизни

Герои лучших французских драматических произведений, то есть тех, которые пользуются наибольшим успехом именно за необыкновенную реальность изображаемых в них житейских пакостей, всегда улучат под конец несколько свободных минут, чтоб подправить эти пакости громкими фразами, в которых объявляется святость и сладости добродетели. Адель может, в продолжение четырех актов, всячески осквернять супружеское ложе, но в пятом она непременно во всеуслышание заявит, что семейный очаг есть единственное убежище, в котором французскую женщину ожидает счастие. Спросите себя: что было бы с Аделью, если б авторам вздумалось продолжить свою пьесу еще на пять таких же актов, и вы можете безошибочно ответить на этот вопрос, что в продолжение следующих четырех актов Адель опять будет осквернять супружеское ложе, а в пятом опять обратится к публике с тем же заявлением.

А ещё я знаю, что хотим мы оба, но ни шагу друг к другу. Любовь какая-то. И надо рассказать об этом кому угодно, только не тебе. Есть ещё: запретить себе думать над мотивами, призрачно надеяться, что ты умираешь, что любишь, что ждёшь меня где-нибудь, и готовиться ударить тебя ещё раз, если всё-таки встретимся в этом. Всю навевающую легкую безнадёжность музыку привязывать к тебе; а легкая — как раз из-за надежды. А безнадёжность — от глупых принципов… — да от самой жизни такой, а мы живём своей каждый. Мы следуем. Оставляем неповторимое своё — следы, без «вдвоём», совсем несолёный ночной суп, если бы мы умели готовить. А потом это выльется в кто кого переживёт, да только не к победе стремимся, а то следы собственные, разлучные — исчезнут. Бессмысленными станут — обретут свою всамделишную сущность. Да глупо всё это. Нет, мы не найдём похожее дыхание в других, и не стоит пытаться даже, но здесь важен сам процесс несмирения, твёрдости, необходимой жестокости уметь ставить точки.

Вокруг полно людей, которые всю жизнь доказывают, что они правы, а все остальные ошибаются, а я вот могу допустить, что заблуждался. Я могу это признать и изменить свое поведение. Я беру назад свои слова. Из чего следует, что я полноценное транспортное средство, могу ехать вперед, прибавлять скорость, тормозить и давать задний ход. Я имею мужество сказать: «Хорошо, подумав, я соглашаюсь с тем, что вы правы, а я ошибался.»

 Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.Два важных правила запомни для начала:Уж лучше голодать, чем что попало есть,И лучше одному, чем вместе с кем попало. 

 Наш корабль окружен бескрайней серо-синей равниной, смотреть практически не на что, только пару раз в день далеко на горизонте появляется тонкая белая полоска, но до нее так страшно далеко, что сразу и не поймешь, земля это или продолжение неба. С трудом верится, что под этим плоским, свинцово серым куполом или в глубинах обширного и безразличного ко всему океана может существовать жизнь, что в этом аду кромешном может теплиться чье то дыхание — ведь любое движение в пучине вод столь ничтожно, столь пренебрежимо мало, столь случайно в сравнении с величием океана; в небе же — ни малейших признаков солнца, и воздух кажется полупрозрачным и одноразовым, словно бумажный носовой платок, хотя он все же, в определенном смысле, наполнен светом, и ветер, дующий навстречу нам, летящим в невесомости, все не стихает и не стихает, и за кораблем остается след, голубой, как вода в джакузи, но не проходит и нескольких минут, как след этот вновь растворяется в унылых серых водных просторах.

Женщина ждет. Даже вмерзшая в лед. Как оловянный солдатик стойкий. Как сеттер ирландский в охотничьей стойке Женщина ждет. И никак не поймет: Вечность назад в нашей тихой вселенной Все повернулось наоборот И все же с упорством военнопленной Женщина ждет, что мужчина придет. Нет, он давно не спешит ей навстречу, Ни в этот, ни в будущий ветреный вечер Он рук ей своих не положит на плечи, Но глупая женщина плачет и ждет. Женщина ждет. Значит, все на местах Значит, беда никого не коснется Значит, мужчина уснет и проснется С детской улыбкой на грешных устах Он никогда не сумеет понять Правила этой неправильной жизни: Мир разлетится в зеркальные брызги, Если ей вдруг надоест его ждать Но женщина ждет — в снегопад, в гололед, И безнадежная боль ожиданья, Та, у которой ни дна, ни названья, Даже во сне ей уснуть не дает Сонное сердце пробито навылет - Женщина ждет, что мужчина придет Так подари же ей, господи, крылья Только за то, что она его ждет…

Иной раз, право, мне кажется, что будто русский человек — какой-то пропащий человек. Нет силы воли, нет отваги на постоянство. Хочешь все сделать — и ничего не можешь. Все думаешь — с завтрашнего дни начнешь новую жизнь, с завтрашнего дни сядешь на диету — ничуть не бывало: к вечеру того же дни так объешься, что только хлопаешь глазами и язык не ворочается; как сова сидишь, глядя на всех, — право и этак все.

Ничего нет важнее книг в книжном магазине. Магия написанных слов. Миром правят знаки. Сказано было, что посредством слов, имеющих противоположный смысл, часто открываются тайны мира. Слово «биос» означает и «лук», и «жизнь» одновременно. Хотя лук и жизнь кажутся не связанными друг с другом, они ведут к одному и тому же, к «смерти». Удивительные вещи говорили древние.

 В жизни люди цитируют все, что хотят. Значит, мы имеем право цитировать все, что нам нравится. Так что я показываю людей, которые цитируют. 

Полная опасностей жизнь борца за правое дело лучше спокойного прозябания раба.

«Шикарный квартал…» — так выразилась Карина. Камилла вспоминала об этом, ступая на первую из ста семидесяти двух ступенек черной лестницы, которая вела на ее голубятню. Шикарный, ты права… Она жила на восьмом этаже роскошного дома, выходившего на Марсово поле, и в этом смысле — о да! — место было шикарным: встав на табурет и наклонившись с опасностью для жизни, справа можно было увидеть верхушку Эйфелевой баши. Но во всем остальном, курочка моя, оно далеко от идеала…