Афоризмы про смысл

Люди, чьё существование вообще имеет смысл делятся на две количественно неравные части: генераторы и реализаторы. Генераторы — по-нынешнему «креативщики» — способны продуцировать новые идеи.(...) Вторая категория — реализаторы этих идей. (...) Вечная засада российской действительности в том, что у нас генераторы берутся сами осуществлять свои идеи, а реализаторы тщатся креативить.

Каждый новый день я открываю глаза В надежде, что луна уже скрылась за облака И длинная дорога солнцем вновь озарена. Бессонница – она свела меня с ума. Вновь заплутаю я в потоке этих странных мыслей, Порой безумных, совсем не имеющих смысла, Сменяющихся быстро и так туманящих разум, Вроде бы ни о чём, а вроде обо всём и сразу. И с этим беспорядком в голове Я выйду на балкон в беспримерной тоске, В нелепой суете ночного города Вспомню я, что всё ещё не так плохо ведь. Жив я, Слава Богу, и здоров, В отличие от многих имею свой кров, В кругу своей семьи встречаю вечера, Уже за это благодарен Богу я.

В те годы не существовало ещё таких преград для веры, как здравый смысл и логика. Мы верили своим глазам. И пусть иногда над этим потешались взрослые, но кто знает, где она, правда?…

Большинство из нас движется вперед так медленно. Мы переходим из одного мира в другой, почти такой же, и тут же забываем, откуда мы пришли; нам все равно, куда нас ведут, нам важно только то, что происходит сию минуту. Ты представляешь, сколько жизней мы должны прожить, прежде чем у нас появится смутная догадка, что жизнь не исчерпывается едой, борьбой и властью в Стае. Тысячи жизней, Джон, десять тысяч! А потом еще сто жизней, прежде чем мы начинаем понимать, что существует нечто, называемое совершенством, и еще сто, пока мы убеждаемся: смысл жизни в том, чтобы достигнуть совершенства и рассказать об этом другим. Тот же закон, разумеется, действует и здесь: мы выбираем следующий мир в согласии с тем, чему мы научились в этом. Если мы не научились ничему, следующий мир окажется точно таким же, как этот, и нам придется снова преодолевать те же преграды с теми же свинцовыми гирями на лапах.

Жизнь — сплетение множества событий в вероятностной системе координат. Я лишь наблюдаю за происходящим, экстраполирую отдельные факты и пытаюсь предугадать, как их последствия пересекутся в будущем. В этом смысле очень интересно копаться в прошлом: выбираешь себе любую сферу человеческой деятельности, отмечаешь какие-то случайные события — скажем, 40-летней давности, и начинаешь прослеживать их исторические последствия. Для меня сейчас нет занятия более увлекательного…

— Доверься мне, — перебил Мэдок. — Ты меня любишь? Я кивнула, словно ребенок, желающий отведать мороженого. — Да. — В смысле, любишь так сильно, что не смогла бы меня убить, если б я превратился в зомби?– продолжал допытываться он с озорным выражением на лице. — Да. — Я засмеялась.

Лекарство от глупости еще не найдено. Рассудок и здравый смысл не то что оспа: привить нельзя.

«Мечты сбываются!» От этой надписи мне хочется плакать. Мы скармливаем этот бред детям, которым от нас достанутся разве что кровавые войны, начатые теми, кто давным-давно умер, но был так озлоблен и испорчен, что передал свою ненависть будущим поколениям. Мечты не сбываются. Мечты умирают. Мечты теряют смысл. Мечты покупают денатурат у торговца в дальнем конце парка. Мечты задыхаются. Мечты заболевают раком селезенки.

Нетрудно видеть, что главная трудность {и потому главная проблема – философии} заключается вовсе не в том, чтобы различить и противопоставить друг другу все то, что находится «в сознании отдельного лица», – всему, что находится вне этого индивидуального сознания (это практически всегда нетрудно сделать), – а в том, чтобы разграничить мир коллективно исповедуемых представлений, т. е. весь социально-организованный мир духовной культуры, со всеми устойчивыми и вещественно-зафиксированными всеобщими схемами его структуры, его организации, – и реальный, материальный мир, каким он существует вне и помимо его выражения в этих социально-узаконенных формах «опыта», в объективных формах «духа».

Ритуал — это игра в порядок. Его нерушимость держится на необязательности. Он лишен смысла, но полон значения.

Иногда я, придя со службы, или после воскресного обеда заваливаюсь, скинув ботинки, на кровать и часами размышляю об удивительных женских превращениях. Как это у них происходит, почему, для чего? Самая жуть — это быстрота, почти мгновенность, с которой они опускаются после замужества. Словно натянутая струна лопнула, словно бы семена в цветке созрели и лепестки вмиг пожухли. И что меня прямо сшибает с ног, так это то, в какой угрюмый настрой они тогда впадают. Если бы брак был откровенным трюком, если бы женщина, поймав тебя в капкан, сказала: «Попался, болван, теперь не рыпайся, работай на меня, а я повеселюсь!» — ну я хотя бы понял смысл. Но ничего подобного. Не хотят они веселиться, им хочется только мрачнеть и вянуть как можно быстрей. Напрягая все силы, победят, дотащат парня до алтаря — и как бы расслабляются, мигом теряя свежесть, прелесть, жизнерадостность.