Длинные Афоризмы про города и людей

 — Выхожу я весенней ночью — ну, ты понимаешь, когда уже закончились холода. Иду гулять. С девушкой. Через час мы приходим в такое место, где нас не видно и не слышно. Поднимаемся на горку, садимся. Смотрим на звезды. Я держу ее за руку. Вдыхаю запах травы, молодой пшеницы и знаю, что нахожусь в самом сердце страны, в центре Штатов, вокруг нас — города и дороги, но все это далеко, и никто не знает, что мы сидим на траве и разглядываем ночь… Мне хочется просто держать ее за руку, веришь? Пойми, держаться за руки… это ни с чем не сравнить. Держаться за руки так, чтоб было не различить, есть в них движение или нет. Такую ночь не забудешь никогда: все остальное, что бывает по ночам, может выветриться из головы, а это пронесешь через всю жизнь. Когда просто держишься за руки — этим все сказано. Я уверен. Пройдет время, все другое повторится раз за разом, войдет в привычку — но самое начало никогда не забудешь.

 Половины этого города просто не существует. По моему мнению, пространство внутри Садового кольца вечерами превращается в некое подобие компьютерной игрушки, населенной людьми-пустышками. Когда-то они были нормальными людьми, у них были мечты, души прекрасные порывы, проблемы и жизненные заботы. Но затем, в какой-то момент, они поняли, что легче превратиться в персонажей гламурных журналов, героев и героинь танцпола, фей подиума и ресторанных рыцарей ножа и тарелки. Превратить свою жизнь в атмосферу круглосуточной вечеринки и стать теми самыми рекламируемыми на всех углах ночными жителями. Постоянные лучи софитов отучили их глаза воспринимать дневной свет, лампы солярия сделали невозможным нахождение на дневном солнце, тонны парфюмерии и косметики вкупе с наркотиками и диетами постепенно иссушали их тела, а актуальные журналы и развлекательное телевидение сделали то же самое с их мозгом.

 мы были вместе. я забыл весь мир. я забыл все пространство вокруг. с каждым днем, с каждым часом я улыбался лишь от того, что вспоминал твою улыбку. а ты удивлялась как среди всех, ты была со мной. мы были вместе. ради тебя я начал читать книги, писал стихи, дышал с тобой одним воздухом, играл мысленные этюды ночью, полюбил сладкое еще больше. мы были вместе. слаще и нежнее тебя, не было никого на свете, каждой клеткой, каждым кусочком кожи каждым прикосновением я доказывал свою любовь к тебе. мы были вместе. ты научила меня всему, научила меня самому главному — ценить то, что у тебя есть и никогда не тратить время попусту. ты научила меня любить. мы были вместе. я обожал твои плечи, твой силуэт был моим самым любимым портретом твои губы были самые родные руки отражали всю легкость этого мира в такой маленькой планете в таком неясном городе все слова на витринах магазинов на крыше в взмахах крыльев птиц в голосах людей сливались в одно слово — ты. мы были вместе.

На рождение младенцаМодели, учебники, глобусы, звездные карты и кости, И ржавая бронза курганов, и будущих летчиков бой... Будь смелым, и добрым. Ты входишь, как в дом,во вселенную в гости, Она ворохами сокровищ сверкает для встречи с тобой. Не тьма за окном подымалась, не время над временем стлалось — Но жадно растущее тельце несли пеленать в паруса. Твоя колыбель — целый город и вся городская усталость, Твоя колыбель развалилась — подымем тебя на леса. Рожденный в годину расплаты, о тех, кто платил, не печалься. Расчет платежами был красен: недаром на вышку ты влез. Недаром от Волги до Рейна, под легкую музыку вальсов, Под гром императорских гимнов, под огненный марш марсельез, Матросы, ткачи, инженеры, шахтеры,застрельщики, вестники, Рабочие люди вселенной друг друга зовут из-за гор, В содружестве бурь всенародных и в жизни и в смерти ровесники,- Недаром, недаром меж вами навек заключен договор. Так слушай смиренно все правды, обещанные в договоре.

Среднестатистический восхищенный турист уже потому всем доволен, что вырвался на время из привычного круговорота жизни: ему не надо толкаться в городском транспорте, покупать продукты для ужина, выносить мусор, сверяясь с приборами, высчитывать квартплату, ложиться пораньше, предусмотрительно поставив в изголовье будильник, ворочаясь с боку на бок, сочинять ответы на каверзные вопросы, которые завтра поутру непременно задаст начальник, — вообще ничего в таком духе. Пожизненный раб распорядка пьян от внезапно наступившей свободы, ему так хорошо, что он почти не видит город, который искренне нахваливает; неудивительно, что туземцев его неуместные восторги только раздражают, как лепет захмелевшего гуляки, внезапно оказавшегося среди трезвых, занятых, озабоченных повседневными делами людей.

Горы. Тяжелые горы. Они меняются очень долго. Небо. Синее небо. Что-то невидимое, что-то видимое. Солнце. Оно только одно. Вода. Что-то приятное. Коммандующий Икари. Цветы. Их много одинаковых, их много бесполезных. Небо. Красное, красное небо. Красный цвет. Я не люблю красный. Извергающаяся вода. Кровь. Запах крови. Девочка, которая не исходит кровью. Люди созданные из красной почвы. Люди созданные мужчиной и женщиной. Город. Его создали люди. Ева. Её создали люди. Что такое человек? Его создал Бог. Люди были созданы людьми. У меня есть жизнь и душа. Сосуд души. Контактная капсула. Это трон души.

Она любит больных и бездомных собак И не хочет терпеть людей. Ей открыта ночь и не нужен день. Она любит уйти в закат, но всегда на страже рассвет. Отчего же ты сам не свой, когда ее нет?… Она бродит по городу вслед за дождем То и дело меняя маршрут. И ее не застать не там и не тут. Она может сказать: «До завтра!» и исчезнуть на несколько лет. Отчего же ты сам не свой, когда ее нет?… Она сама по себе, она не хочет скрывать Даже самых простых вещей. Жаль, что ночь без нее стала ничьей. Жаль, что голос ее растаял, как дым ее сигарет. Отчего же ты сам не свой, когда ее нет?…

Бедность, говорит Инки, теперь это новая разновидность богатства. Анонимность – новая разновидность известности.– Катиться вниз по общественной лестнице, – говорит Инки, – теперь это новая разновидность успеха.Люди из высшего общества, говорит Инки, вот кто истинные бездомные. У нас может быть дюжина собственных домов – в разных городах, – но постоянного места жительства у нас нет, потому что мы вечно мотаемся с места на место. Вся жизнь – сплошные реактивные перелеты.

 Далеко от больших городов, Там где нет дорогих бутиков, Там другие люди живут, О которых совсем не поют. Не снимают про них сериалов, Ведь они не в формате каналов, И не пишет про них интернет, Их совсем вроде как бы и нет. Они молоды, но не студенты, Ни О’кея не знают, ни Ленты, В суши-барах они не бывают, И в соляриях не загорают. У них нет дорогой гарнитуры, Наплевать им на эмо-культуру, Не сидят В Контактах, в онлайнах, Они вкалывают на комбайнах. 

Меня раздражает, что сейчас люди всё меньше и меньше делятся на мужчин и женщин. Что мужчины не претендуют отличаться от тебя… Настоящий мужчина, прежде всего, щадит женщину. А сейчас всё больше какая-то беспощадность. Хотя, может быть, это Москва. Потому что в других городах люди совсем другие. Даже больницы другие: там к тебе относятся как к человеку. А в Москве всё по-другому.

С точки зрения здравого смысла историю человечества не понять. Разве Кант, Аверроэс, Сократ, Ньютон, Вольтер поверили бы, что в двадцатом веке бичом городов, отравителем легких, свирепым убийцей, объектом обожествления станет жестянка на четырёх колесах, а люди предпочтут погибать в ней, каждую пятницу устремляясь лавиной за город, вместо того чтобы спокойно сидеть дома?

Города, где я бывал, По которым тосковал Мне знакомы от стен и до крыш. Снятся людям иногда Их родные города - Кому Москва, кому Париж. Ну а если нет следов На асфальте городов, Нам и это подходит вполне. Мы на край земли придём, Мы заложим первый дом И табличку прибьём на сосне. Все на свете города Не объехать никогда, На любой остановке сойди.