Длинные Афоризмы про смерть

Мужчина и женщина Вы когда-нибудь замечали, что женщина, которая очаровательна сегодня, завтра может такой уже не быть или даже стать занудой? Сегодня вы готовы умереть за неё, а завтра вы будете до смерти хотеть от неё избавиться! Странно Что же случилось с красотой? Красота находится внутри вас. И если вы предоставляете женщине или мужчине свободу быть собой, тогда они становятся вашим зеркалом. Но в тот момент, когда вы начинаете говорить: " Ты должна быть такой», " Ты должен быть таким», вы не позволяете другому человеку быть зеркалом, вы начинаете переделывать его в кадр на плёнке. Зеркало не имеет собственного изображения, поэтому оно может постоянно, бесконечно отражать. Фотоснимок представляет только одно изображение. Он — не зеркало.

Насколько оправданно понятие «друг»? И насколько оправданно понятие «враг»? Предположим, кто-то переходит улицу и чуть не попадает под машину. Разве сейчас, когда чья-то жизнь может оборваться, словно сон, стоит питать ненависть к кому бы то ни было? И стоит ли цепляться за привязанность? Перед лицом смерти все наши привязанности, предубеждения и ссоры теряют смысл. Различие между мной и человеком под колесами автомобиля лишь в том, что он только что отчетливо осознал неизбежность конца, а я нет. Сейчас или позже, но это случится и с ним, и со мной. Смерть может прийти через год, но она может прийти и завтра. Если я понимаю, что все равно буду вынужден оставить все и расстаться со всеми, то имеет ли смысл ненавидеть или привязываться?

МамаВ каком бы возрасте ты ни был,Ее одну забыть нельзя.Ей благодарность до могилыТы пронесешь,прожив не зря.На свет впервые появившись,Ты с нею будешь навсегда.И,хоть,порой на маму злишься,Ее не бросишь никогда.Еще в утробе согреваясь,Запомнишь голос ты родной.К рукам горячим прикасаясь,Ты будешь предан ей одной.Ты с молоком впитаешь нежность,Ее заботу и тепло.Узнаешь,что такое ревностьК другой,когда ты стал юнцом.Ее напутствия и строгостьТебя удержат от беды.Она не зря повысит голос,Ведь,для нее важней лишь ты.Живя отдельно друг от друга,Ты с нею слитен навсегдаТой пуповиною упругой,Соединившей с ней тебя.До самой смерти ты с ней рядом,Незримой нитью связан с ней.Ведь,словом первым было-"мама",Оно запомнилось и ей...10.12.2010г.

 Всем сильным ублюдочного мира сего! Я ненавижу ложь, но правда ваша еще хуже лжи. Вы превратили Город в благоустроенный хлев, а граждан Города — в сытых свиней. Я не хочу быть сытой свиньей, но я не хочу быть и свинопасом, а третьего в вашем чавкающем мире не дано. В своей правоте вы самодовольны и бездарны, хотя когда-то многие из вас были настоящими людьми. Есть среди вас и мои бывшие друзья, к ним я обращаюсь в первую очередь. Слова не действуют на вас, и я подкрепляю их своей смертью. Может быть, вам станет стыдно, может быть — страшно, а может быть — просто неуютно в вашем хлеву. Это все, на что мне осталось надеяться. Господь да покарает вашу скуку! Это не мои слова, но я под ними с восторгом подписываюсь — Денни Ли 

Душа идеала.Душа идеала - загадка навеки,К чему-то стремишься, однако зачем?Такой одинокий, но с божьей опекой,Идешь вопреки, как себе, так и всем.Твой путь так тяжел, нет ему конца-края,Откуда в тебе столько жизненных сил?Чего ты добьешься в порывах сгорая?Вернись! Пусть остынет твой огненный пыл.А вдруг ты не прав? И на небе нет Бога?!А истина в том, чтоб себя уберечь,Постой! Отдохни ты хотя бы немного,Услышь, окаянный, разумную речь!Тебе все равно, не страшны даже раны,Чужой, безобразный, непонятый мной,Шагаешь вперед ненавистно, упрямо,И просто не знаешь ты слова "покой".Ты смерть презираешь, как древние греки,И будешь искать до конца свой Эдем,Такой одинокий, но с божьей опекой,Идешь вопреки, как себе, так и всем...

 – Он провоцирует невезение, – ответил Боб. – Впечатление такое, что если ты с ним, даже если он просто рядом стоит, то это может вызвать маленькую смерть. Это как… ну, вот как комикс L'il Abner, помнишь, там еще персонаж такой есть, у него всегда туча над головой. Как его звали? – Не знаю. – Где бы он ни появлялся, там всегда начинались неудачи. – При чем тут он? – Гордон Вульф точно такой же, только тучи над головой не видно. Ничто не предвещает. Это, по моему, и есть самое ужасное: его влияние на людей не зависит от него самого, кроме тех случаев, когда ему кто то не понравится. Тогда он будет делать гадости нарочно. – Серийный убийца людских надежд, – полушутя бросила Зои. – Вот именно. 

 Но дерево не дерево, покуда никто не увидал его как чудо и не сумел как дерево наречь, — без тех, кто раскрутил пружину–речь, которая не эхо и не слепок, что лик Вселенной повторяет слепо, но радованье миру и сужденье и вместе с тем его обожествленье, ответ всех тех, кому достало сил, кто жизнь и смерть деревьев ощутил, зверей, и птиц, и звёзд, — тех, кто в темнице засовы тьмы подтачивает, тщится из опыта предвестие добыть, песок значений моя, чтоб намыть крупицы Духа, — тех, кто стал в итоге могучими и сильными, как боги, — кто, оглянувшись, увидал огни там эльфийских кузниц, скованных гранитом, и увидал на тайном ткацком стане из тьмы и света сотканные ткани. 

Я думаю, что мы должны читать лишь те книги, что кусают и жалят нас. Если прочитанная нами книга не потрясает нас, как удар по черепу, зачем вообще читать ее? Скажешь, что это может сделать нас счастливыми? Бог мой, да мы были бы столько же счастливы, если бы вообще не имели книг; книги, которые делают нас счастливыми, могли бы мы с легкостью написать и сами. На самом же деле нужны нам книги, которые поражают, как самое страшное из несчастий, как смерть кого-то, кого мы любим больше себя, как сознание, что мы изгнаны в леса, подальше от людей, как самоубийство. Книга должна быть топором, способным разрубить замерзшее озеро внутри нас. Я в это верю.

 Если бы сразу убили – полбеды. Смерть – дело предрешенное. Но перед смертью (никто об этом не распространялся, но знали все) будет признание по заведенному порядку: с ползаньем по полу, мольбами о пощаде, с хрустом ломаемых костей, с выбитыми зубами и кровавыми колтунами в волосах. Почему ты должен пройти через это, если итог все равно известен? Почему нельзя сократить тебе жизнь на несколько дней или недель? От разоблачения не ушел ни один, и признавались все до единого. В тот миг, когда ты преступил в мыслях, ты уже подписал себе смертный приговор. Так зачем ждут тебя эти муки в будущем, если они ничего не изменят? 

Так вот, товарищи, как устроена наша жизнь? Давайте смотреть правде в глаза. Нищета, непосильный труд, безвременная смерть — вот наш удел. Мы появляемся на свет, мы получаем ровно столько корма, чтобы не умереть с голода, а рабочий скот еще и изнуряют работой, пока не выжмут из него все соки, когда же мы больше ни на что не годны, нас убивают с чудовищной жестокостью. Нет такого животного в Англии, которое не распростилось бы с досугом и радостью жизни, едва ему стукнет год. Нет такого животного в Англии, которое не было бы закабалено. Нищета и рабство — вот что такое жизнь животных, и от этого нам никуда не уйти.

Христианство учит не бояться страдания. Ибо страдал сам Бог, Сын Божий. Один только путь раскрыт перед человеком, путь просветления и возрождения жизни, — принятия страдания как креста, который каждый должен нести и идти за ним, за Распятым на кресте. В этом глубочайшая тайна христианства, христианской этики. Страдание связано с грехом и злом, как и смерть — последнее испытание человека. Но страдание есть также путь искупления, просветления и возрождения. Таков христианский парадокс относительно страдания, и его нужно принять и изжить. Страдание христианина есть вольное принятие креста, вольное несение его.

Он победит.Создания рая, бога – человек Но он не ангел сущность бес порокаОн так прекрасен от начала в век Но он ужасен в мыслиях пророкаВ нем нет всего чего он мог желать В нем нет того безбрежного томленьяЧто бы от скуки сущность создавать Ему не хватит все мира вдохновеньяОн пустоту клеймит собой Не знает что есть истина в сей фразеИ так смущает старика порой Причислив коего к разнузданной заразеЧто есть тот смерд, что хлебом сыт Не в меру распустившему желаньяЧто смерть однажды победит И завоюет себе счастье Нечто, вот заключение мое, и это слово глас, пусть в бесконечности звучит оно… Не дремлет.