Афоризмы про вкус

ПЕРЕРОЖДЁННЫЙЯ вчера родился на светИ увидел в окне,Как струится по небу рассветКак пылает небо в огне,Что нет в этом мире границ,Нет пределов и многоточийИ в полёте свободных птицТак свободно летят эти строчки.Сделав вздох, я ощутилЗапах свежего, домашнего хлеба,Запах леса, дождя, небесных светилЗапах синего, синего неба.У побед запах боли и роз,У мечты аромат ванилиА луна схожа с запахом грёзМеня запахи чувств, пленили.Вдруг услышал, как дышит мамаИ поёт далеко, далеко соловейХор детей, что в стенах храмаНежно смеётся звонкий ручей,Гул ветров и раскаты громаТишины, звук тишиныЗвуки памяти, у аэродромаТихий шепот идущей весны.Вкус нежного поцелуяЧто остался у меня на губахБудто кто-то тоскуя,Его подарил мне во снах.Провёл ладонью по простынеВ ней сохранилась любовь и теплоПрикоснулся к холодной стенеПоложил ладонь на лицоИ почувствовал тёплые слёзыОни стекали по моим щекамЯ никогда не знал что Боги,Так благосклонны к нам.Советую всем читать этот стих медленно, под музыку

 Я поднимал камни, железо и другие тяжелые вещи, но не нашел ничего тяжелее, чем плохой сосед. Я пробовал множество горьких вкусов, но горче, чем бедность, ничего не испробовал. 

Беседуя с отшельником, купец утверждал, что, благодаря богатству, он избавлен от необходимости потакать чьим-то желаниям или вкусам. — Вот как! — воскликнул тот. — Ну, а когда ты сего дня выбирал место для стоянки своего каравана, что было важнее: красота местности или наличие корма для вьючных животных? — Ясное дело, изобилие трав решило мой выбор, — ответил купец.Читать далее »

 Как рассказать про смуглые ноги, про гладкий живот, твердые маленькие груди, крепко обнимавшие руки, быстрый, ищущий язык, затуманенные глаза, свежий вкус рта, потом болезненное, сладостное, чудесное, теснящее, острое, полное, последнее, не кончающееся, нескончаемое, бесконечное,-и вдруг кончилось, сорвалась большая птица, похожая на филина в сумерки, только в лесу был дневной свет и пихтовые иглы кололи живот. 

 Я уже не помню, когда спал. Не самоистязание. Но дни, ночи, рассветы, закаты – мой casual растянулся в одно бело-серое полотно без осознанных действий. Гуляю по Стамбулу, держась Босфора. Покупаю в магазинах апельсины. По две штуки. Очищаю их, складывая кожуру в карманы куртки, съедаю медленно, четвертинка за четвертинкой. Никаких ощущений. Жизнь вне философий. Я выпиваю рассвет до дна, влюбляюсь в чужие бесконечности, но так боюсь забыть терпкий вкус голоса Мирумир. Не смотрю на часы. Ненавижу их. Они измеряют то, что беспощадно. Набрасываю кистью ночных дождей ее образ. Получается. Но он быстро смывается. Остаются лишь знакомые черты в лужице на асфальте… 

Керея ( качая головой ). Этот юноша слишком любит литературу. Второй патриций. Естественно в его возрасте. Керея. Но не в его положении. Император-художник — это не укладывается в голове. Конечно, раз-другой у нас были такие. Всюду есть паршивые овцы. Но у прочих хватало вкуса оставаться чиновниками.

Каждый из нас выводит гулять свою мысль впереди себя, как обезьянку на поводке. Когда читаешь, имеешь дело с двумя такими обезьянками: одной своей и одной чужой. Или, что еще хуже, с одной обезьянкой и одной гиеной. Вот и смотри, чем кого накормить. Ведь вкусы у них разные…

Дурной вкус свидетельствует об ущербности души.

– А вкус публики вас не интересует? Вы не боитесь не угодить ей? – Больше всего я боюсь не угодить самому себе.

 Мужчина целует руку Констанции. На что она отвечает: — Вкус начинается с локтя! 

 Широта его собственных вкусов и пристрастий закрывала для него доступ в группы, сплотившиеся на основе отторжения чего-либо. Он остерегался единодушия, замешенного на ненависти, и именно его любознательность и открытость, для которой не существовало ни границ, ни кланов, делали его чужим в родной стране.