Лучшие Афоризмы про отношения людей

Кредитно-денежная система подвергает невероятному, совершенно ненужному напряжению наличные ресурсы и лишает миллионы людей преимуществ массового производства. В обществе, основанном на монетарной системе, прибыль зависит от поддержания искусственного дефицита товаров и услуг и/или сознательного снижения эффективности и долговечности изделий. Вместо того чтобы разрабатывать автомобили, эффективность которых сохранялась бы на многие годы, производители затрачивают огромное количество усилий на ежегодное переоснащение производства, чтобы оставаться конкурентоспособными в определенном рыночном сегменте, производя механизмы, которые будут выполнять в точности такую же функцию. Недавний обзор рекламных каталогов, проведенный военным ведомством, выявил около трехсот разновидностей инструментальных ключей, которые разнились столь незначительно, что многие оказались взаимозаменяемыми. Хотя это и полезный инструмент, для чего нужно такое количество минимально отличающихся моделей?

Если бы я захотел увидеть того, кто не желает видеть меня, я бы делал разные нелепые вещи. Но при этом, когда кто-то так поступает, я не считаю его порочным. Мне жаль его, потому что он не знает, как быть честным. И, если Вы не знаете, как быть честным, то расплата за это — боль и страдания. В любом случае. Но если Вы честны… Это значит: когда тот, кого Вы любите, отвергает Вас… На этом всё. Примите это. И не говорите: «Почему ты так поступила? Я не сделал ничего плохого!» Просто скажите: «Раз ты этого хочешь — хорошо». И уходите. Не сопротивляйтесь. Не говорите: «Ах, ты чёртова тупая баба!» Люди так поступают, потому что больны, потому что не знают, что такое любовь. Любовь значит не садиться людям на шею и не предъявлять им требования, дать им пространство для жизни, дать им возможность развиваться и попытаться помочь им в этом. И, если у них не получается, если они остаются далеко позади, то быть с ними жестоко для Вас. Вам лучше расстаться, прервать отношения.

Я не провожу в блоге опросов, пойдете ли вы завтра брать Кремль. Но я вижу, что отношение людей к власти, демократии, знаковым событиям вроде дела Ходорковского меняется. Не нужно относиться к этому пренебрежительно.

Чем дольше люди живут на земле, тем менее свободными и радостными они себя ощущают. По мере того, как они продвигаются во времени — и накапливают опыт, имущество, отношения, ответственность и веру в беспомощность — тем дальше и дальше большинство из них отходит от своего истинного, естественного состояния бытия.

Человек — не серийный робот. В самом прекрасном характере имеются зазубринки, которые очаровательны именно своей неповторимостью. В обычных условиях им можно только радоваться, но вот условия стали крайними, как принято говорить, экстремальными — трудно, опасно, тесно, тоскливо,  — и зазубринки принимаются цепляться одна за другую, и механизм общения начинает заедать. Человеческие отношения, пусть и предельно близкие, всегда предполагают дистанцию: она может быть микроскопически малой, вроде как между льдом и коньком или даже как между бритвенными лезвиями, плашмя сложенными в стопку, то есть будто бы и не ощущаемой, — но нам лишь кажется, что ее нет. И вдруг она вправду исчезает, наступает сверхсжатое состояние,  — в кабине не уединишься, не спрячешься, ты весь на виду, постоянно на людях, в контакте с ними, хочешь того или не хочешь, — а если к тому же у тебя обыкновенный, отнюдь не идеальный характер, да и у твоих товарищей тоже?...

Удивительно, с какой настойчивостью люди продолжают искать эти идеальные отношения.

Нужно быть готовым ко всему, в том числе и к неприятностям (много читать и стараться слышать друг друга), но встречать их следует с улыбкой на устах, чтобы не заражать других людей (особенно близких) страхом и волнениями по поводу возможного результата грядущих проблем, а собственным поведением, словами посылать сигналы благополучного исхода и надежды на успех. Показывая своим примером такое отношение, мы меняем тем самым других. Будьте оптимистом, несмотря ни на что.

Мы жалеем даже незнакомых и совершенно безразличных нам людей; если же наше злорадство по отношению к другому человеку вызывается вредом или обидой, то оно является... мстительностью. В жалости всегда есть примесь любви или нежности, а в злорадстве — примесь ненависти или гнева.

В деле совести, в деле коренных убеждений насильственное вмешательство кого бы то ни было в чужую душу незаконно и вредно, и поэтому я, человек рациональных убеждений, не пойду ломать церквей, топить монахов, рвать у знакомых моих со стен образа, потому что через это не распространю своих убеждений; надо развивать человека, а не насиловать его, и я не враг, не насилователь совести добрых верующих людей. Даже на словах с человеком верующим я не употреблю насмешки, а не только что брани, и остроты над предметами, которые дороги для человека, будут допущены мною только тогда, когда дозволяет их мой собеседник, — иначе я и говорить с ним не буду о делах веры. Но, не стесняя свободу совести моих ближних, не желаю, чтобы и мою теснили. Научи меня, если сумеешь? Не можешь, отойди прочь. Я тебя поучу, если желаешь? Не хочешь, и толковать не стану — тогда мое дело сторона.

 Всем нравится говорить тебе, что ты можешь и что не можешь сделать, особенно в отношении ребёнка, но, в конечном счёте, что бы вы ни решили делать, даже сдаться, выбор только ваш. Не так обычно ты себе всё это представляешь. Ты никогда не представляешь это ТАК. Люди будут говорить вам, кто вы, всю вашу жизнь. Вам просто придётся держать удар и отвечать: Нет, вот кто я. 

В жизни, в поведении своем я всегда исходил из того - как получается, так и получается. Впоследствии - если грамматически такое время вообще существует - все, в общем станет более или менее на свои места. По крайней мере, в отношении издания моих книжек. Хотя я этого чудовищно боюсь, потому что представляю себе, что там натворят даже самые замечательные люди, даже из самых замечательных побуждений. И какой хаос там воцарится. Потому что ничего более страшного, чем посмертные комментарии, вообразить себе нельзя.