Афоризмы от автора от имени автора

Если ваше сознание подобно мячику для гольфа, из любой книги вы возьмете мыслей не больше этого мячика, а глядя в окно — увидите мир точно с такой же мячик. Вы просыпаетесь и проживаете очередной день, включаясь в жизнь через этот мячик, и радость, испытанная вами, также помещается в него.

Ни один человек, никогда, ни при каких обстоятельствах не имеет права вмешиваться в чужой внутренний мир.

Если бы дети оставались детьми, им можно было бы вечно рассказывать сказки, но так как они растут и взрослеют, то это — увы! — невозможно.

Когда ты слушаешь красивую музыку, или смотришь на великую картину, или присутствуешь на выступлении великого танцора, — все это находится вне тебя, но никоим образом не препятствует радости, которая рождается внутри тебя. Танец может пробудить спящие в твоей душе качества, и она тоже будет танцевать.

Для нее был важен порядок, устав ее монастыря, а людей надо просто приладить к этому механизму и заставить все делать правильно. Приспособился – хорошо, нет – можешь уходить. Она часто повторяла фразу, выдернутую из книжки каких-то афонских отцов: «Исполни или отойди». Ей она очень нравилась.

Время играет в странные игры, развлекаясь неожиданными поворотами, которые всегда озадачивают участников; и в один прекрасный вечер ты будешь смертельно желать того или ту, кого отправил к дьяволу десять лет назад.

Сегодня редкая женщина поедет за мужиком в Сибирь, если у него там нет собственных нефтяных скважин.

Человек — не серийный робот. В самом прекрасном характере имеются зазубринки, которые очаровательны именно своей неповторимостью. В обычных условиях им можно только радоваться, но вот условия стали крайними, как принято говорить, экстремальными — трудно, опасно, тесно, тоскливо,  — и зазубринки принимаются цепляться одна за другую, и механизм общения начинает заедать. Человеческие отношения, пусть и предельно близкие, всегда предполагают дистанцию: она может быть микроскопически малой, вроде как между льдом и коньком или даже как между бритвенными лезвиями, плашмя сложенными в стопку, то есть будто бы и не ощущаемой, — но нам лишь кажется, что ее нет. И вдруг она вправду исчезает, наступает сверхсжатое состояние,  — в кабине не уединишься, не спрячешься, ты весь на виду, постоянно на людях, в контакте с ними, хочешь того или не хочешь, — а если к тому же у тебя обыкновенный, отнюдь не идеальный характер, да и у твоих товарищей тоже?...

Снежная королева поцеловала Кая еще раз, и он позабыл и Герду, и бабушку, и всех домашних.

Если бы богатство могло состоять в уродстве, то мы бы сказали, что гость барона был необычайно богат.

Бывает странное состояние тревоги, выражающееся словами «что-то надвигается». Гуинплен находился именно в таком состоянии, когда человек чувствует, что положение еще не определилось окончательно, когда выжидаешь чего-то, что еще должно произойти. Смутно настораживаешься. «Что-то надвигается». Что? — Неизвестно. Кто? Всматриваешься в даль.