Афоризмы про учение

Мораль есть учение не о том, как мы должны сделать себя счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья.

Лишь обществ шумных убегаю, Педантских споров, модных ссор, Где в людях гордость я встречаю, В словах один лишь слышу вздор; И где, как и везде бывало С тех пор, как видим белый свет, Ученых много, умных — мало, Знакомых тьма… а друга нет!

В науке человеку можно более, нежели в политике, сделать. Ибо наука область ума такова, куда власть имущие по дурости своей залезать боятся, дабы дурость ихняя пред учеными видна не была…

Чем легкомысленнее — тем либеральнее. Такое уж правило. Легкомыслие иногда осложняется учёностью, талантом, остроумием. Блеском — слишком часто. Но если в зерне лежит легкомыслие, то все эти таланты склоняются к либерализму. Что такое легкомыслие? Человек без тяжести на спине. Без страдания. Без вкуса к религии и к государству.

Я покинул Гарвард, чтобы начать свое дело, и не жалею об этом, но когда ссылаясь на мой пример, кто-то утверждает, что для успешного занятия бизнесом образование не обязательно, я всегда уточняю: это справедливо лишь тогда, когда реализация захватившей человека идеи не терпит отлагательства, и он убежден, что такого шанса больше не представится. Во всех других случаях учебу лучше закончить. Хотя бы потому, что редко человека молодого всерьез воспринимают в бизнесе. Кроме того ученая степень может впоследствии сыграть решающую роль в получении желаемой работы. Примером служит сама компания Microsoft, на ключевые должности в которой практически никогда не нанимают людей не завершивших своего образования. И это несмотря на то, что ее основали два бросивших колледж шалопая. — (Билл Гейтс, 1955, глава корпорации Microsoft, самый богатый человек планеты)

Настоящий учёный никогда не бросает своих изобретений.

Годы, годы учения ненавистной математике – поезд вышел из точки А в точку Б, в бассейн вливается и из него же выливается вода, бесконечные велосипедисты, колхозники доставляли мне массу страданий.

 Малыш мой, в жизни стоит заниматься лишь двумя вещами: учением и распутством. Ибо книги есть то лучшее, что нам могут дать мужчины, а бесстыжие ласки — то лучшее, что мы можем ожидать от женщин. 

Если знаменитый, но старый ученый утверждает, что нечто возможно, он почти определенно прав. Если он утверждает, что нечто невозможно, он, очень вероятно, ошибается.

Скинь со спины поклажу долга, по чести действовать учась. Зачем откладывать надолго? Срок правосудию — сейчас! Как счастья выпросишь у неба и счет предъявишь бытию, Когда во мрак уводишь слепо звезду счастливую свою. О человек! Ты разве ликом подобен ангелу? — Отнюдь! В благотворении великом подобен ангелу пребудь. В новруза день благоуханный в степи ты видишь неспроста, Как распускаются тюльпаны, и каждый — яркая звезда! Тюльпан блистающий, ликуя, звезде подобен почему? — Он принял форму не другую, а ту, что надобна ему. А ты, разумный, почему же не подражаешь тем, кто прав, И образы берешь похуже, высокоправпых не признав? Нарцисса золото червогшо и серебро его бело, — Как Искандарова корона, земли созданье расцвело! И померанец благовонный подобен царскому венцу, — Плодами, цветом, пышной кроной он славе цезарской к лицу. Но гордый тополь жаждал славы и свысока на мир глядел, — Он прогадал — сереброглавый: ему — бесплодия удел.

Несчастный Ницше в последних своих произведениях заострил свои взгляды в яростную полемику против христианства, обнаруживал при этом такой низменный уровень понимания, какой более напоминает французских вольнодумцев XVIII-го века, нежели современных немецких ученых. Приписывая христианство исключительно низшему социальному классу, он не видит даже того простого факта, что евангелие с самого начала принималось не как проповедь сомнительного возмущения, а как радостное известие о верном спасении, что вся сила новой религии состояла в том, что она основана «первенцем от мертвых», воскресшим и обеспечившим вечную жизнь своим последователям, как они непоколебимо верили. При чем же тут рабы и парии? Что значат социальные классы, когда дело идет о смерти и воскресении? Разве «господа» не умирают? Разве римский аристократ и диктатор Сулла, сирийский царь Антиох и иудейский Ирод не были заживо съедены червями?

Не существует сочинения, которое было бы для меня чересчур учёно; не претендуя ни в малейшей степени на учёность в собственном смысле слова, я всё же с детства стремился понять сущность лучших и мудрейших людей каждой эпохи.