Длинные Афоризмы про школу

Афоризмы - едва ли не лучшая форма для изложения философских суждений. Всякое рассуждение о любви уничтожает любовь. Слишком много или слишком мало знать друг друга одинаково мешает сближению. Больше всего говорит тот, кому нечего сказать. Будьте оба осторожны, внимательны больше всего другого к взаимным отношениям, чтобы не закрались привычки раздражения, отчужденности. Жениться надо всегда так же, как мы умираем, то есть только тогда, когда невозможно иначе. Воспитание детей есть только самосовершенствование, которому ничто не помогает столько, как дети. Делай добро тайно и жалей, когда про него узнают, и ты научишься радости творить добро. Добро, которое ты делаешь от сердца, ты делаешь всегда себе. Доброта для души то же, что здоровье для тела: она незаметна, когда владеешь ею, и она дает успех во всяком деле. Клевета, ложное дурное мнение, от которого нельзя оправдаться, есть лучшая школа добра. Свойство любви именно в том, что она дает благо тому, кто ее испытывает.

В ходе неспешной приятной беседы за чашечкой кофе или за обедом клиенты часто спрашивают меня, где я учился. Когда они слышат: «Средняя школа Ривиэр, Ричфилд, Огайо», на их лицах проступает явное разочарование. Некоторые продолжают допытываться: «Как же вы обучились тому, чем сейчас занимаетесь?», имея в виду: «Как могло так получиться, что мы платим вам такие бешеные гонорары, если вы даже не окончили колледж?» Я понимаю их. Для некоторых руководителей, не ориентированных на конечные результаты и зарабатывающих, скажем, 100 000 долларов в год, невыносима и мучительна мысль о необходимости платить 4600 долларов в день (что равносильно 920 000 или 1 650 000 долларов в год, в зависимости от того, считаете ли вы рабочие или календарные дни) человеку, который даже не имеет высшего образования. Несомненно, таким руководителям стоит повнимательнее оглянуться вокруг.

- Ну вот мы и пришли, третий урок - французский. У меня сейчас математика, так что жди меня в классе до звонка. Я приду, чтобы провести тебя на обед. - Ты заметил, что на этой неделе меня еще никто не дразнил? - Это потому что мы защищаем тебя. - Возможно. Но, может быть, меня никто не беспокоил, потому что никому нет дела. - Ты мечтаешь. - Хорошо, слушай, я не говорю, что в этой школе все готовы принять гея. Но, по крайней мере, они достаточно развиты, чтобы быть равнодушными. Я вижу, насколько ты несчастен, Дейв. Я мог бы просто ненавидеть меня, когда ты задирал меня. Но все, что я вижу сейчас - это твоя боль. Ты не должен себя мучить из-за этого. Я не говорю, что ты завтра должен признаться всей школе, но может быть, наступит такой момент, и ты сможешь. Что не так? - Я.. черт возьми, я так сожалею, Курт. Мне, мне очень жаль, что я так поступал с тобой. - Я знаю, знаю. - Круто, спасибо.

Учителям МОУ СОШ №1 г. Петрозаводска.Мы много времени проводим в школеИ с каждым днем она становится роднейПоддержку ощущаем мы и в каждом слове,Что говорят и будут говорить нам каждый день.За много лет Вы стали нам родными.Мы вмете, рядом, как одна семьяМы столько нового все вместе совершилиГосподь теперь нам всем судья.Те знания, что здесь мы получилиОстанутся на век в наших умах.И те старания, любовь, что Вы вложилиЗапечатлятся до конца в сердцах.Дорогу жизни Вы для нас открылиПускай еще пока не целиком.Но сколько времени, усилий приложили,И все так невзначай, и все тайком.Спасибо Вам, мы ценим все усилья.Мы благодарны Вам за труд и за любовь.Вы словно подарили нам всем крылья,Чтоб с каждым днем могли взлетать мы вновь.Мы много времени проводим в школеИ с каждым днем она становится родней.Не замечаем мы, что нет уж нам дорожеНикого любимых и родных учителей.Октябрь 2009г.

Возможно, я подхожу своей семье не так идеально, как вы – круглые колышки в идеально круглых лунках. В нашей семье колышки и лунки приходится обстругивать, потому что раньше они стояли в других местах и к тому же их заклинило и они слегка покосились. Но дело вот в чем. Я кое-что понял, когда папа сел и сказал, что рад меня видеть, и у него увлажнились глаза: да, мой отец козел, но он мой козел, и другого козла у меня нет. И, ощущая тяжесть ладони Джесс, когда она сидела у моей больничной койки, слушая, как она пытается не расплакаться в трубку при мысли о том, чтобы оставить меня здесь, и глядя, как моя младшая сестра, которая изо всех сил храбрится насчет этой истории со школой, хотя даже мне понятно, что ее мир рухнул, я понял, что в мире есть место, где я свой. Думаю, я свой среди них.

Иногда ему кажется, что он и Родс (он и любой его ровесник в фирме) проживают параллельные версии взрослой жизни. Их миром управляют дети, маленькие деспоты, чьи нужды — школа, лагерь, хобби, репетиторы — диктуют каждое решение, и так будет продолжаться еще десять, пятнадцать, восемнадцать лет. Дети обеспечивают их взрослые годы постоянным и неотменяемым направлением, целью: они определяют, когда и на сколько ехать отдыхать; останутся ли свободные деньги, и если да, то как их потратить; они определяют каждый день, год, жизнь. Дети — это своего рода картография. Все что тебе остается, — следовать карте, которую они вручают тебе в день своего рождения.

В детстве в школе на уроках истории я засыпал: мне было скучно и не интересно. Говоря о ВОВ, учитель обращался к числам, схемам и показывал карты со стрелками. И только сегодня я понял, что за этим стояли настоящие люди: мальчики, девочки младше меня, которые дрались за Родину, погибали за неё, за нас сегодняшних, за нашу жизнь. Каждый год 9 мая мама водила меня на парад. Мне нравилось как блестят ордена. Мама покупала мне шарики. Все улыбались. Мама дарила цветы. Я только не мог понять почему этот праздник называли со слезами на глазах. Теперь я всё понял — Родина — одна, одна на все времена.

 В данном случае у меня были все признаки болезни печени (в этом нельзя было ошибиться), включая главный симптом: апатия и непреодолимое отвращение ко всякого рода труду. Как меня мучил этот недуг — невозможно описать. Я страдал им с колыбели. С тех пор как я пошел в школу, болезнь не отпускала меня почти ни на один день. Мои близкие не знали тогда, что у меня больная печень. Теперь медицина сделала большие успехи, но тогда все это сваливали на лень. — Как? Ты все еще валяешься в постели, ленивый чертенок! Живо вставай да займись делом! 

 Вы живете пятьдесят лет, из них десять лет у вас крадет школа: остается сорок. И двадцать пожирает сон: остается двадцать. И десять — заботы: остается десять. И пять лет идет дождь: остается пять. Из них вы четыре проводите в страхе перед завтра; итак, вы живете один год — может быть! Почему вы не хотите умереть?! Смерть хороша. Там покой, всегда покой. И никаких забот о завтрашнем дне. Там безмолвное настоящее, какого вы не знаете, там нет ни ранее, ни позднее. Там безмолвное, настоящее, какого вы не знаете! 

Вера Иосифовна читала о том, как молодая, красивая графиня устраивала у себя в деревне школы, больницы, библиотеки и как она полюбила странствующего художника, — читала о том, чего никогда не бывает в жизни, и всё-таки слушать было приятно, удобно, и в голову шли все такие хорошие, покойные мысли, не хотелось вставать. Когда Вера Иосифовна закрыла свою тетрадь, то минут пять молчали и слушали «Лучинушку», которую пел хор, и эта песня передавала то, чего не было в романе и что бывает в жизни.

– Хорошо здесь, правда? Все любят когда в зале шумно, а мне нравится когда вот так — тихо, чисто, как в церкви. Здесь ведь тоже молятся. Ты играл в баскетбол в начальной школе, почему бросил?– Я не бросил.– Четыре оболтуса в парке – это уже не баскетбол.– Тогда что же?– Не знаю, баловство Слушай у меня появилась вакансия в школьной команде, это твой шанс. Что скажешь?– Те, кто здесь молится, напрасно теряют время, бог не смотрит спортивные программы.

- Йозеп, где твои ботинки? - У меня их нет. - Что значит у тебя их нет? Как же ты тогда пришел в школу? - Я выбросил свои ботинки. - Выбросил свои ботинки? Зачем? - Потому что это были ботинки известной фирмы. - В чем смысл? - Понимаете ли, на свете существуют личности и существуют люди, которые променяли свою личность на известную фирму. - Значит, теперь ты личность? - Я этого не говорил. Но зато теперь все видят меня, а не ботинки известной фирмы.