Длинные Афоризмы про рабочих

На рождение младенцаМодели, учебники, глобусы, звездные карты и кости, И ржавая бронза курганов, и будущих летчиков бой... Будь смелым, и добрым. Ты входишь, как в дом,во вселенную в гости, Она ворохами сокровищ сверкает для встречи с тобой. Не тьма за окном подымалась, не время над временем стлалось — Но жадно растущее тельце несли пеленать в паруса. Твоя колыбель — целый город и вся городская усталость, Твоя колыбель развалилась — подымем тебя на леса. Рожденный в годину расплаты, о тех, кто платил, не печалься. Расчет платежами был красен: недаром на вышку ты влез. Недаром от Волги до Рейна, под легкую музыку вальсов, Под гром императорских гимнов, под огненный марш марсельез, Матросы, ткачи, инженеры, шахтеры,застрельщики, вестники, Рабочие люди вселенной друг друга зовут из-за гор, В содружестве бурь всенародных и в жизни и в смерти ровесники,- Недаром, недаром меж вами навек заключен договор. Так слушай смиренно все правды, обещанные в договоре.

Конец работы..Конец работы. Зимний вечер и скоро по домам.Накинули пальто на плечи. И мы - по сторонам.Тебе не далеко - на «ВИЗ» Мне в сторону «ХИММАШа»Я до метро шагаю вниз: «До скорого… Наташа.»А завтра снова за столом ведем свои подсчеты.Работаем… то кофе пьем, то травим анекдоты,То карандаш в твоей руке, то - алая помада.Обычный день рабочий наш и этим дням мы рады.С тобою были мы всегда, как альфа и омега.Ты - для меня… Я для тебя не больше, чем коллега.Но вот опять закончен день, нам надо одеваться,А в кабинете ни души и время – пять двенадцать.В какой - то миг - по фазе сдвиг… прижались мы губами.И страсти вдруг порыв возник.… И стукнулись мы лбами.Парим мы, словно в небесах, в каких-то ярких сладких снах.От счастья слезы на глазах, я пульсом бью в твоих устах.А дальше, молча по домам - к своим мечтам, делам и снам.И как работать завтра нам? Уволюсь первый нафиг сам!

А наглость, с какой все эти политики, священнослужители, литераторы и прочие поучают рабочего-социалиста, коря его за «материализм»! А ведь рабочий требует для себя не более того, что эти проповедники считают жизненно необходимым минимумом. Чтобы в доме была еда, чтобы избавиться от гнетущего страха безработицы, чтобы не сомневаться в будущем детей, чтобы раз в день принять ванну и чтобы постельное белье менялось как полагается, а крыша не протекала и работа не отнимала все время, оставляя хотя бы немного сил, когда прозвучит гудок о ее окончании. Никто из обличающих «материализм» не мыслит без всего этого нормальной жизни. А как легко было бы достичь такого минимума, стремись мы к этой цели хотя бы лет двадцать! Чтобы весь мир добился уровня жизни Англии — для этого потребовалось бы затрат не больше, чем те, каких требует нынешняя война.

Одно мучение с этими писателями. Ребята мне рассказывали, сколько у них хлопот было с Пушкиным, который упорно отказывался отправляться под Полтаву… В принципе справедливо, ему под пулями ходить не улыбается, да и нет надобности, он же поэт, а не историк. А вот с Валентиновым было наоборот, это мой знакомый из Харькова. Дабы не шла в ущерб исторической точности литература, ему, наоборот, нужных персонажей прямо в рабочий кабинет доставляли. Бедного Спартака раз шесть мотали туда-сюда по времени, восстание чуть не сорвалось, пока наконец автор не сдал свой роман в набор. Ему каждый раз требовалось уточнить какие-то важные детали…

Часто бывает так, что политическая или социальная акция рисует политика в выгодном свете, а неявные дурные последствия такой акции ударяют по всем остальным и недешево обходятся обществу. Взять хотя бы кампании по сохранению рабочих мест: вам показывают тех, чьи должности отныне не подлежат сокращению, и вы воспринимаете это как большую социальную победу. Никто и не заметит тех, кто в результате не сможет найти работу, потому что принятые меры приведут к закрытию многих вакансий.

Ни одно цивилизованное государство в мире не должно строиться на цензуре. Если государство причиняет вред свободе, если государство сулит опасность критику режима устами обычного рабочего, то это не государство, а рабская плантация. Не дай бог какой-то раб в поле крикнет, как он устал. Другие рабы его поддержат, они задумаются, в каком аду они живут, и будет восстание. Рабовладельца повесят и будет новый режим.

Девочка на первое сентебря возвращается домой. Идет довольная, в белом фартушке, с пятеркой в дневнике. Рядом с девочкой открываеться люк и оттуда вылазит весь в говне рабочий. Девочка останавливаеться в недоумении. Рабочий не произнося ни слова начинает вытираться об девочкин белый фартушек.Девочка чуть хныча: - Дяденька но мне так не нравиться!Дядя:- Хм!! да? А какать тебе нравиться?!

— Проклятье! Какого чёрта?! — Ха! Немного поздновато, герой. Мой «маленький щит» мне больше не нужен... Как насчёт всего хорошего, что дала нам война? Почему никто не произносит об этом хвалебных речей? Рабочие места, технологии, общая цель... Ты не слушаешь? — Райден, забудь обо мне... Останови его. — Всё, что мы хотим сказать — дайте войне шанс! — Премьер-министр, нет!

 Бейли: Адель, клянусь, ничего между нами нет! Келли: Да, Адель, они как рабочие муж и жена, муж и жена на работе, понимаешь? Я и Слоун тоже… Слоун: Что? Келли: Заткнись. Между ними ничего нет. Адель презрительно смотрит на Миранду Бейли. Миранда широко открывает глаза и делает вопросительный жест. Адель вздыхает. 

Лозунги, с которыми большевики взяли власть в 1917 году, были отнюдь не марксистскими. «Мир — народам!» — это пацифизм. «Земля – крестьянам!» — это очевидная уступка мелкобуржуазной идеологии. А лозунг «Фабрики – рабочим!» отдаёт анархо-синдикализмом.

К нам не плывет золотая рыбка. Маркс в производстве не вяжет лыка. Труд не является товаром рынка. Так говорить — оскорблять рабочих. Труд — это цель бытия и форма. Деньги — как бы его платформа.

Мы видим город Петроград В семнадцатом году: Бежит матрос, бежит солдат, Стреляют на ходу. Рабочий тащит пулемет. Сейчас он вступит в бой. Висит плакат: «Долой господ! Помещиков долой!»