Афоризмы про историю

Любой закалённый битвами генерал скажет вам, что в любом, даже самом маленьком бою (как в этом, о котором идёт речь) наступает момент, когда нарушается связность событий, их последовательность перестаёт существовать, становится непонятным, как, что и когда происходит. Всё это потом устанавливается историками. Необходимость воссоздания мифа связности, возможно, одна из причин, объясняющих существование истории как науки.

Человечество не любит воров. Этот факт красной строкой проходит через всю его историю, начиная с того момента, как наши предки спустились с дерева, возможно, именно в поисках того, кто украл отложенные на черный день бананы, и кончая эпохой совершенствования развитой демократии. Воров били, казнили, воспитывали, изолировали от тех, кто ещё не успел попасться на краже… Словом, все было бестолку.

В лучших историях рассказывается не о великих победах, а ярких поражениях. Ни одна из побед Наполеона не запомнилась людям так, как его фантастическое фиаско при Ватерлоо.

Хорошая история, как и хорошая песня, никогда не старится.

Англичанин снова посмотрел на нукеров. —  Я,  — тихо сказал он,  — не совсем понимаю вас, русских. То, что вы свершаете здесь, в Баязете,  — беспримерно, хотя и не будет подлежать оценке истории. Однако в какую область психологии вы прикажете отнести ваш подвиг  — в область высокого мужества или же отупелого отчаяния? —  Я плохо владею вашим языком,  — пояснил Некрасов,  — и не могу сейчас подыскать нужное слово. Но по-русски это будет называться так: «самопожертвование». Это очень трудное слово, сэр, и не старайтесь его повторить.

Когда был я еще школьником, попалась мне книга о покушении на Гитлера. И там приводились слова графа Штауффенберга, организатора покушения: «Если даже мы потерпим неудачу, нужно доказать всему миру, что Германия – это не поголовный трест убийц». Очень меня тогда впечатлила мысль полковника. Умри, а точнее цель не сформулировать. Ни одного лишнего слова, посыл понятен. Слова те я запомнил. И когда, уже повзрослев, начал интересоваться историей русской революции, перефразировал их для себя. Даже если Корнилов потерпел неудачу, он доказал всем нам: Россия не была поголовным сборищем предателей и трусов. Это был ответ лучшей части русской армии на тот совершенный беспредел, который уже начался в стране.

 Человеческая история была бы слишком глупой штукой без духа, который внесли в нее бессильные. 

— Классная картинка, да? — Связи Соломона с бомбой тут всё равно не видно. Ещё что-нибудь есть, сержант? — «Ещё что-нибудь»?! А что ещё нужно? Вы же видели, как он убил Миллера! — Сержант, вы на себя посмотрите. Вы в этой истории на каждом шагу. Вы и Дима. — Да блъ, вы что — копы? Вы на чьей стороне? — Слушайте, вы были в комнате, где снималось это видео. Вы были в банке, где нашли бомбы. Верно? — Да, всё так. Мы нашли три держателя для бомб, порванные карты. Соломон засветился на камере с Аль-Баширом. — Здания больше нет. Улик нет. Ничего у вас нет... — Да?... Понятно. Когда это было?... Точно?... Ясно, спасибо... Похоже, одно из имён, используемых Соломоном, засекли здесь, в Нью-Йорке. — Вот видите! — Начинает сходиться ваша история. — Аль-Башир ясно заявил: Соломон — его правая рука. — Правда? Когда? — Когда мы за ним пришли. Кампо и я.

История повторяется по спирали.

Вся наша история — вымысел, с которым все согласны.

Ты — моя тропа, мой дом, моя звезда, Прекрасная история внутри сказки. И когда пыль должна нестись по ветру дальше, Я укрою нас на снежном ложе, На созданной нами безмолвной долине, раскрашенной белым, И мы вместе уснём, поглощённые жизнью. You are my path, my home, my star, A beautiful tale within the tale. And when the dust needs to move on, I will tuck us in on a bed of snow, Painting white, silencing the valley we built, Together we'll sleep devoured by life.

 Смерть наклонился так, что его череп оказался на уровне ее лица.— ЛЮДИ ГЛУПЫ И ПОНАПРАСНУ РАСТРАЧИВАЮТ СВОИ ЖИЗНИ. ТЫ ВИДИШЬ ОСВЕЩЕННЫЕ ОКНА, И ТЕБЕ ХОЧЕТСЯ ДУМАТЬ, ЧТО ЗА НИМИ СКРЫВАЕТСЯ ВЕЛИКОЕ МНОЖЕСТВО ИНТЕРЕСНЫХ ИСТОРИЙ И СОБЫТИЙ, ХОТЯ ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ТАМ, ЗА ОКНАМИ, НЕТ НИЧЕГО, КРОМЕ МЕЛОЧНЫХ ТУПЫХ ДУШОНОК, ПОЖИРАТЕЛЕЙ ПИЩИ, НАЗЫВАЮЩИХ СВОИ ИНСТИНКТЫ ЧУВСТВАМИ. ОНИ ДУМАЮТ, ИХ НИЧТОЖНЫЕ ЖИЗНИ БОЛЕЕ ЗНАЧИМЫ, ЧЕМ ДУНОВЕНИЕ ВЕТЕРКА.В глазах Смерти ярко полыхал синий огонь. Ей показалось, что ее поглощает какая-то бездна.— Нет, — прошептала Сьюзен. — Нет… Я никогда так не думала.