Длинные Афоризмы про взрослых

Православный христианин по рождению, агностик по убеждению, Элайас тем не менее любил рождественскую атмосферу: нарядные витрины, семейные сборища, подарки, но особенно предчувствие чудес. В детстве его любимым святым был Андрей Критский — не потому, что он превосходил прочих святых благочестием и добродетелями, но потому, что он сам был ходячим чудом. Немой от рождения, святой Андрей в семь лет неожиданно заговорил и начал изрекать истины, казалось бы, непостижимые для ребёнка его возраста. Маленький Элайас обожал эту историю и с особым удовольствием представлял, как поражены были взрослые, когда немой мальчик произнёс первые слова. Радовал его также тот факт, что святой вошёл в историю как пламенный проповедник и сочинитель церковных гимнов и канонов. Если тот, кто от рождения был обречён молчать, смог достичь всего этого, значит жизнь не такая уж безнадёжная штука, какой иногда кажется.

...после тебя…после тебя был долгий март со снежной кашей под ногами,солёный дождь, сырой плацкарт моей весны. За облакамине видно было синевы, и небо было светло серым,роняло серые цветы к озябшим чувствам неумелым.Плотнее воздух стал вокруг, душа, как будто, стала больше,вдыхая боль сердечных мук. День прибывал. Тем было горшеосознование пустоты, что простиралась между нами,точнее, был отдельно ты и где-то я в своём тумане-в тумане лиц, витрин, домов, рекламы средств борьбы со стрессомрецептом правильных долгов, что поспевали за прогрессом.Менялись деньги у нулей, названия знакомых улиц. Жизнь становилась всё взрослей для бывших «умников и умниц».Я поменяла цвет волос и стала стриженой брюнеткой -костюм, помада, нервный босс. А сердце канцелярской скрепкойнадёжно крепится ко мне и только мне теперь послушно,лишь очень рано по весне скребётся к небу простодушно.

34 трамвайОн работает в маленькой фирме,На которой производят корм для животных,У него есть пузо и сальные волосы на головеОна на него совсем не похожа;В чистых туфлях и колготах телесного цветаИногда хватает лета,Но сейчас весна и поют кошки.Она думает, мягко улыбаясь Положив ногу на ногуСтараясь, скрыть свою наготу."Я взрослая дама и еду домой,Хоть и в последнем трамвае,Пусть не удалась моя жизньЗачем вам смотреть на меняЯ совсем не такая,Совсем не такая как я".Пригладив волосы рукой,Начнёт он тихо думать."А я не любитель долгих романов,Дрочу утром в ванне,И пробую корм для собакЯ толстый и дома один напиваюсьИ часто мечтаю, что будет не так".Вздыхает она и выходит,В случайных взглядах Наш путь проходитХорошо когда есть остановки,У дороги под названием - жизнь.

НаваждениеИ снова образ твой сегодня мне приснился,На пару лет взрослее чем вчера,И как три дня назад тебе я снова удивился,А ты так холодно смотрела на меня.С надеждой взор я устремил в твои глаза,Но ты как прежде безсловестна,Всё так же девственно чиста и хороша,Моя ушедшая во сны невеста.Весна прошла, тебя забрав далече,Оставив мне одни воспоминания .Порой считал, мне станет легче,Увы, не сбыточны мои желанья.Удавкою на шее на моей,Лишая вздоха и желанья житьБег в сны, к любви моей,Где суждено нам вместе быть.Я ем и сплю лишь для того,Чтоб спать, с тобою рядомИ засыпаю, для того,Чтоб насладиться этим ядом!И ты уже давно не радуешь меня.Но я твой раб и такова моя судьба,Мой разум пошутил, меня пленя,А с разумом бессмысленна борьба…

С возрастом я узнал: радость кратка, проходяща, часто обманчива, печаль вечна, благотворна, неизменна. Радость сверкнет зарницей, нет, молнией скорее и укатится с перекатным громыханьем. Печаль светит тихо, как неугаданная звезда, но свет этот не меркнет ни ночью, ни днем, рождает думы о ближних, тоску по любви, мечты о чем-то неведомом, то ли о прошлом, всегда томительно-сладком, то ли о заманчивом и от неясности пугающе-притягательном будущем. Мудра, взросла печаль — ей миллионы лет, радость же всегда в детском возрасте, в детском обличье, ибо всяким сердцем она рождается заново, и чем дальше в жизнь, тем меньше ее, ну вот как цветов — чем гуще тайга, тем они реже.

Матушка закусила губу. За свою жизнь она так и не научилась общаться с детьми, поскольку всё время смотрела на них — если смотрела вообще — как на нечто среднее между людьми и животными. Она умела обращаться с младенцами. С одного конца вливаешь молоко, а другой поддерживаешь в чистоте. Со взрослыми ещё проще, потому что они кормятся и содержат себя в чистоте сами. Но между младенцами и взрослыми существовал целый мир переживаний, которым она никогда по-настоящему не интересовалась. Насколько ей было известно, главное — не дать детям подхватить какую-нибудь смертельно опасную болезнь и надеяться, что всё в конце концов образуется.

Иммунитет детей и взрослых людей действительно ослабляется при столкновении с агрессией, насилием, горем, стыдом, страхом. Выросший в тяжелой обстановке ребенок неизбежно будет больше болеть – или телом, или душой, или и так, и этак. Болезни могут быть разными. Но в их основе в большинстве случаев – страдание души. Поэтому в моем романе вирус не назван никак. Просто вирус. Это может быть что угодно. Любовь и забота близких, их поддержка и внимание действительно могут лечить. Это тоже правда. К сожалению, не любую болезнь можно излечить любовью. Но уверяю вас, любую болезнь любовью и заботой можно хотя бы облегчить.

Став взрослым, Джерри видел в женщинах холод, сдержанность, предательство и в то же время идеализировал их, наделяя добротой, отзывчивостью и нежностью. «Хорошей» была та женщина, которая полностью сосредоточивалась на нем. При отсутствии полной сосредоточенности на Джерри и внимания к его потребностям в нем тут же просыпались старые ощущения обездоленности и потребности в эмоциональной поддержке. В этом браке, когда Пола пыталась удовлетворить свои потребности и желания, Джерри видел в этом страшную угрозу: если она думает о себе, значит, она обездоливает его.

  — Маленькая школьница собралась с силами и заявилась на взрослый праздник? Меня окатило волной возмущения. Да кто он такой, чтобы меня судить. Смотри-ка ты, прикатил на мотоцикле, весь из себя крутой и еще стебется надо мной. Хам! — О да, это так по-взрослому, собраться ночью на чужой квартире и бухать до рассвета. Говорят, на следующем уровне можно сесть пьяным за руль и, тсс, только никому не говори, перейти дорогу в неположенном месте. Самые прокачанные еще и пишут на стенах матерные слова. 

В России вы никогда не можете быть уверены в намерениях женщины, даже если она по своей воле пришла вечером к вам в гостиничный номер или в вашу квартиру. Взрослая на вид женщина может оказаться девственницей или ханжой – изнывая от желания, умирая от похоти, она ни за что не снимет трусики. И наоборот – четырнадцатилетняя соседка может зайти к вам якобы за солью или за книжкой, и, пока вы отвернетесь, она уже будет сидеть на вашей кровати, глядя на вас вопросительно взрослыми глазами…

 С бессмысленными криком ныряют со скал во вспенивающуюся воду тюлени. Хранители зоопарка кормят их дохлой рыбой. Возле бассейна собралась толпа, в основном взрослые, лишь некоторые с детьми. На бассейне табличка с предупреждением: МОНЕТЫ МОГУТ УБИТЬ ЖИВОТНЫХ – ПРОГЛОЧЕННАЯ МОНЕТА МОЖЕТ СТАТЬ ПРИЧИНОЙ ЯЗВЫ, ИНФЕКЦИИ И ГИБЕЛИ. И что же я делаю? Когда никто из служителей не видит, швыряю в бассейн полную пригоршню мелочи. Мне ненавистны не тюлени – меня раздражают радостные зрители. 

 Линда стала тинейджером. Произнося это слово, взрослые как-то особо его акцентировали, при этом в их голосе чувствовались настороженность, раздражение и нотка неприязни. Тинейджер. Что-то странное должно было происходить с тобой, когда ты становился тинейджером. Ты нес это слово, как горб на спине, как позорное клеймо на лбу. Она стала тинейджером… – говорили взрослые с той же интонацией, с какой они могли бы сказать: Она стала вампиром… или Она стала оборотнем….