Длинные Афоризмы про выбор

 — Что такого природа дает нам? Разве она не жадна, не разрушительна, не жестока, не непостоянна и не совершенно черства? Не замечали ли вы, что она лучше всего умеет убивать и калечить? Разве вы не видите, что зло — ее естественный элемент? Что ее творческие порывы только наполняют мир кровью, слезами и горем. — Она — наша мать! — Какая мать тратит столько своей энергии, причиняя страдания, беспощадно и систематически убивая собственных детей? Стоит только бросить взгляд на эту вашу мать, и станет понятно, что она создает только, чтобы уничтожить. Все, что она делает, так это убивает! А мы — ее дети! Так почему же, мы, должны вести себя иначе? Я убил бы такую мать! Что же касается Бога… Природа, по крайней мере, существует независимо от нашей воли, наших желаний. А Бог… Он просто создан из человеческих страхов и надежд. Люди всегда были несчастны. И они всегда боялись. Они ищут причину бед и надеются остановить свои страдания.

 О чем твердил распятый Христос? Почему Ты меня оставил? А тот человек повторял нечто менее трогательное, менее жалостное, а значит, и менее человечное, но гораздо более значимое. Он обращался ко мне из пределов чуждого мира. В том, где находился я, жизнь не имела цены. Она ценилась слишком высоко и потому была бесценной. В том, где обитал он, лишь одна вещь обладала сопоставимой ценой. Элефтерия — свобода. Она была твердыней, сутью — выше рассудка, выше логики, выше культуры, выше истории. Она не являлась богом, ибо в земном знании бог не проявлен. Но бытие непознаваемого божества она подтверждала. Она дарила вам безусловное право на отречение. На свободный выбор. Она — или то, что принимало ее обличье, — осеняла и бесноватого Виммеля, и ничтожных немецких и австрийских вояк. Ею обнимались все проявления свободы — от самых худших до самых лучших. Свобода бежать с поля боя под Нефшапелью. Свобода бороться с первобытным богом Сейдварре.

битвапрошедшей битвы отголоскиещё звучат в сердцах людейно имена героев славы ушли из памяти моейно ход сражения я помнюхотя и много лет прошлоно стражи света что сражалисьчтут память павших до сих порбыла та битва не из лёгкихи свет и мрак сошлись на нейи Кводнон - повелитель мракаотправил в бой всех упырейДа, стражам света было тяжкоплясали стерлы и мечи и заклинания разили своих чужих , своих чужихмрак наступал, свет защищалсяпри равнеой расстановке силно мрак был злее и сильнееказалось, что весь мир погибно семеро друзей-героев решили Кводнона убратьони к его шатру подкралисьнапали развязался бойони погибли но смертельный удар Кводнону страж нанёсИ небо озарилось светомОсвобождённых многих души перешёл свет в наступленьеи рухнул мрак на время пусть но будет новый повелитель какой он выбор принесётстраницу человечества закроет или страницу жизни новую начнёт

 И про то, что у человека всё на роду написано, вы заблуждаетесь. Жизнь — это не книга, по которой возможно двигаться лишь вдоль написанных кем-то за Вас строчек. Жизнь — равнина, на которой бессчётное множество дорог; на каждом шагу новая развилка, и человек всегда волен выбрать, вправо ему повернуть или влево. А потом будет новая развилка и новый выбор. Всяк идёт по этой равнине, сам определяя свой путь и направление — кто на закат, ко тьме, кто на восход, к источнику света. И никогда, даже в самую последнюю минуту жизни, не поздно взять и повернуть совсем не в ту сторону, к которой двигался на протяжении долгих лет. Такие повороты случаются не столь уж редко: человек шёл всю жизнь к ночной тьме, а напоследок вдруг взял и обернул лицо к восходу, отчего и его лицо, и вся равнина осветилась другим, утренним сиянием. 

Снова она придвинулась ближе в тёмной пещерке такси, пахнущей духами, купленными по выбору Николь. Он поцеловал её поцелуем, лишённым всякого вкуса. Если и была в неё страсть, то он мог только догадываться об этом; ни глаза её, ни губы ничего не говорили о страсти. Её дыхание чуть-чуть отдавало шампанским. Она ещё тесней прижалась к нему, словно в порыве отчаяния, и он поцеловал её ещё раз, но его расхолаживала невинность этих губ, этого взгляда, устремленного мимо него в темноту ночи, темноту вселенной. Она не знала ещё, что блаженство заключено внутри нас; когда-нибудь она это поймет и растворится в страсти, движущей миром, и если бы он тогда оказался рядом с ней, он взял бы её без сомнений и сожалений.

— Мне действительно необходимо брать с собой твою маленькую И. И.-игрушку? — Вместе веселее, не так ли? — Да, какая разница... Другой И. И., но это по-прежнему всего лишь LQ-84. — А твой И. Н.? — Ого, оно ещё и разговаривает?.. Я — Хамсин, также известный как «Песчаная Буря». — Над следующим заданием вы будете работать вместе. — Напяливай ошейник, щенок. И запомни: мы принесём в эти земли свободу, даже ценой своих жизней. Но всё же лучше — их. — Я... ничего не знаю о свободе... — Тогда готовься к обучению. — Мы ещё посмотрим, кому нужно учиться... — Мистраль, наша миссия в... распространении свободы? Если так, то почему у меня никогда не было права выбора? — Почему? Ну, это... оно было...

 Добро обязано научиться быть товаром и жить по законам рынка. Одно из глубочайших заблуждений нашей цивилизации состоит в том, что преимущество добра над Злом всем очевидно и в доказательствах не нуждается. сатана — не провинившийся ученик Бога. Это две равносильные и равноправные корпорации. Добро проигрывает злу по всем пунктам из-за того, что не умеет себя подать или, если угодно, продать. Человек появляется на свет, и ему с двух сторон предлагают товар, на выбор: быть верным в любви или развратником; существовать по законам благородства или подлости. Сатана умело зазывает покупателей, убеждая, что быть мошенником и подлецом гораздо выгодней, а развратником гораздо приятней. 

Опушка — и развилка двух дорог. Я выбирал с великой неохотой, Но выбрать сразу две никак не мог И просеку, которой пренебрег, Глазами пробежал до поворота. Вторая — та, которую избрал, - Нетоптаной травою привлекала: Примять ее — цель выше всех похвал, Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал, Она сама изрядно потоптала. И обе выстилали шаг листвой - И выбор, всю печаль его, смягчали. Неизбранная, час пробьет и твой! Но, помня, как извилист путь любой, Я на развилку, знал, вернусь едва ли. И если станет жить невмоготу, Я вспомню давний выбор поневоле: Развилка двух дорог — я выбрал ту, Где путников обходишь за версту. Все остальное не играет роли.

Это совсем не случайно, что первое слово в Западной литературе было именно «гнев». Гнев Ахиллеса. Теперь он понял, что это был гнев от того, что ты жив. От того, что у тебя нет выбора. .... «Илиада» — подлинная трагедия: когда ты вынужден драться на войне, которая тебе не нужна, когда тебя окружают редкостные болваны, которые не смогли даже разыскать Трою, когда ты не можешь забыть, что твоя мать тебя бросила за ненадобностью, а какой-то кентавр заставлял тебя есть кишки, когда у тебя нет ни выбора, ни вызова, а есть только уверенность, что ты еще нескоро вернёшься домой и что нет ничего, что могло бы тебя взбодрить.

Влюблённость — на самом деле — это наши отношения с самими собой, даже если мы и выбрали какого-то определённого человека, чтобы проецировать свои чувства. Тогда логично задать себе вопрос: почему я выбрал именно этого человека? Что случится, если через некоторое время он покажет себя таким, какой он есть, и это не совпадёт с моим идеалом? Так и начинаются конфликты. Наш партнёр расходится с нашим же идеальным представлением о нём. И тогда возникает выбор: полюбить человека, которого реально видишь перед собой, или продолжать хранить верность мужчине или женщине своей мечты.

Они называют его «Странником». Мы смотрим, как эта загадочная сфера висит над нами, бесшумно защищая нас — последний город Земли. За этими стенами лежат обширные земли, захваченные неведомыми и смертельными силами. Планеты нашей Солнечной системы были отняты у нас — и ждут нашего возвращения. Нас окружают враги, которые становятся сильнее с каждым днём. И теперь нам предстоит выбор: мы можем спрятаться за стенами нашего города, или нанести ответный удар. Будучи Хранителями, мы сплотимся, чтобы преодолеть свою судьбу и стать живыми легендами.

 – На пути странника много остановок. Дорога в Сантьяго полна опасностей и неудач. – Что? – переспросил Стюарт. – Если выберешь верную дорогу, то встретишь много препятствий. Я в этом убедилась на своем опыте. Стюарт не знал, о какой чертовщине она говорила. Сантьяго? Это в Чили? Но позже, через много лет, он вспомнит эту ночь и поймет, что решения, принятые в критической ситуации, ведут совсем не к тому, к чему, кажется, должны вести. Но сделанный выбор, найденный путь были так же неизбежны и так же необходимы, как ритм бьющегося сердца.