Длинные Афоризмы про утро

Два жука полетели далеко-далеко, через луга и горы, и когда наступил вечер, они начали искать ночлег. — Вот у ручья растёт папоротник, я спрошу у него, могу ли я там переночевать, — сказал один. Папоротник согласился пустить жука на ночлег. — Когда стемнеет, ты мне расскажешь о твоём путешествии, я с удовольствием слушаю истории о чужих странах, — прошептал папоротник. — Это скучная компания, — подумал другой жук. — у такого невзрачного сорняка он хочет переночевать! Я найду другое место, пойду в гостиницу «Роза». Там всё благородно, и хорошо пахнет. Жук полетел на поиски. Когда зашло солнце, он увидел прекрасную розу. — Можно мне получить номер на одну ночь? Я прилетел издалека и просто нет сил лететь дальше. — Я — царица цветов и не принимаю жуков, — ответила роза высокомерно, — но если такое дело, то я не могу тебя прогнать. Если ты будешь вести себя спокойно и предупредительно, то можешь остаться. Жук поблагодарил кивком головы и полетел на верхний листок розы.

Я даже не мог представить, что в городе такое количество влюбленных. Откуда они все вдруг взялись? Приехали из других городов? Слетелись из тошнотворной серости спальных районов в центр города, на свет этих пошловатых стразообразных фонарей, как мотыльки в брачный период? Или этот десант влюбленных просто перезнакомился друг с другом на «Одноклассниках», «Контактах», «Фейсбуках» и теперь выплеснулся в реальность? Все эти люди сидят и рассматривают друг дружку при свете огней вечерней Москвы, сопоставляя материализовавшуюся плоть с высококачественным цифровым фото, которое каждый из них демонстрировал днем? Наверное, одни пары, не найдя друг в друге ни малейшего намека на свои виртуальные грезы, расстанутся этим же вечером. Другие — завтрашним утром. Какие-то осколки десанта продержатся недели, месяцы или годы. Единицы проживут счастливо до конца своей жизни. Впрочем, какая разница? Сегодня все эти люди по разным причинам увлечены друг другом.

Если ты меня любишь, будь готова встретить утром пьяного в стельку. Не расспрашивая ни о чем, просто постелить коврик, как собаке, преданной и любимой. Так я высплюсь гораздо быстрее. И утром буду как шелковый, понимая, что ты любишь меня гораздо сильнее прочих только за то, что я дома, рядом. Если любишь меня, будь готова никогда не расспрашивать, прежде чем не накормишь едой или телом, я сам расскажу все таким образом, чтобы не ранить твою тонкую душу. Цветами будут мои сильные руки. Если ты любишь меня, дай мне в тебя окунуться, не требуя ежеминутно признаний и доказательств любви. Мне как мужчине не надо кричать постоянно об этом. Я молча переживаю свои чувства. Просто прислушайся: с каждым выдохом я произношу «я тебя люблю». И не надо меня испытывать, гораздо приятнее — оргазмы. Если ты любишь меня, просто возьми сегодня эту чертову трубку. Ответь. Даже если обида и ревность комом плетут в твоем сердце заговор. Я понимаю, что причинил тебе много боли, но еще больше другие.

Просто страдать. Тосковать по ней, рвать и опять склеивать фотографии, доказывать себе, что она не стоит его, обзывать всякими словами, презирать ее, обещать себе отомстить ей, колотить руками по столу, чувствовать себя брошенным, униженным, растоптанным. Случайно находить что-нибудь связанное с нею и в бешенстве уничтожать, а на другой день сожалеть, что ничего от нее не осталось. Неустанно убеждать себя, что она не была и никогда не станей достойной его, что он заслуживает женщины в сто раз лучше. Писать ей исполненные ненависти письма и не отправлять, звонить ей по ночам, не в силах выдавить из себя ни слова. Чувствовать боль, ненависть, недоверие, оцепенелость. Или хотя бы напиваться до границы летаргии, которая приносит забвение, а утром просыпаться и смотреть на пустые бутылки у кровати. Обещать себе, что никогда ей не простишь, а через полчаса все прощать. Каждый день забывать ее и клясться, что завтра забудешь по-настоящему.

Мотылек.Странная сказка, напевом из Персии древней.Мудрость людей, это вечное. Было и будет.Три мотылька залетели в открытые двери.К свету светильника, ждущего долгое утро.Новое силясь познать, восхищенно кружились.В трепетном танце своем, рассуждая о сути.Первый воскликнул.- Огонь, это то, что светилось...Издали свет принимая за истину мудрых.- Больно! Воскликнул второй.- Обжигается знание..Мудрость - страдание есть. И разумность решений..Третий же, тихо скользнул в раскаленное пламя.И за мгновение стаял серебряной тенью.- Где же ты?! Где..?Мотыльки закружились в испуге.- Что ты увидел, скажи? Чье же истинно мнение..?Но лишь безмолвное пламя, сияющим кругом.Чуть шевелило пугливые - в комнате, тени.Старый паук опустился по шелковой нити.Тихо ворча мотылькам, очарованным светом.- Тот кто всей сутью своей, это пламя увидел,Тайну хранит и уже никому не ответит.- Вам не постигнуть в догадках дорогу героев.Пыль рассуждений, теперь ваша скучная доля.

 Таково ремесло писателя: его жизнь — водоворот лжи. Приукрасить для него — что перекреститься на красный угол. Мы делаем это, чтоб доставить вам удовольствие. Мы делаем это, чтоб убежать от себя. Физическая жизнь писателя, как правило, статична, и, пытаясь вырваться из этого плена, мы вынуждены ежедневно выстраивать себя заново. Тем утром я столкнулся с необходимостью придумать мирную альтернативу вчерашнему кошмару, при том, что в писательском мире драма, боль, поражение поощряются как необходимые для искусства предпосылки: если дело было днем — выпишем ночь, была любовь — устроим ненависть, безмятежность заменим хаосом, из добродетели сделаем порок, из Господа — дьявола, из дочери — шлюху. За участие в этом процессе я был неумеренно обласкан, и ложь зачастую просачивалась из моей творческой жизни — замкнутой сферы сознания, подвешенной вне времени, где вымысел проецировался на пустой экран, — в осязаемую, живую часть меня. 

Знаешь, когда ты спишь, когда уличный свет падает на твое лицо, я рисую тебе глаза. Неумело, инструментами сонного воображения я придумываю их открытыми. Синими, как море, или черными, как кофе, не важно. Важно только одно, чтобы они смотрели на меня. Чтобы я смотрел в них. Потому что я знаю: утром закружится жизнь, замешает нас в тесто суеты, лукаво нашепчет в заблудившуюся душу смешных нелепых дел, ты опять забудешь просто повернутся и посмотреть на меня, а я опять забуду сказать тебе что-то главное, спрятанное глубоко в сердце. Но на следующую ночь я снова не буду спать. Я нарисую тебе глаза. Может быть, однажды чаши весов судьбы перевесят это серое небо, падающее в лужи, эти мчащиеся в никуда автомобили, разбрызгивающие колесами застоявшееся одиночество, а мы замрем в шуме города, возьмемся за руки, просто так, как в далеком детстве, и ты посмотришь на меня нарисованными однажды ночью глазами.

Сфинкс В глухом углу, сквозь мрак неясныйУгрюмой комнаты моей,Следит за мной так много днейСфинкс молчаливый и прекрасный. Не шевелится, не встает,Недвижный, неприкосновенный,Ему — ничто — луны изменнойИ солнц вращающихся ход. Глубь серую сменяя красной,Лучи луны придут, уйдут,Но он и ночью будет тут,И утром гнать его напрасно. Заря сменяется зарей,И старше делаются ночи,А эта кошка смотрит, — очиКаймой обвиты золотой. Она лежит на мате пестромИ смотрит пристально на всех,На смуглой шее вьется мех,К ее ушам струится острым. Ну что же, выступи теперьВперед, мой сенешаль чудесный!Вперед, вперед, гротеск прелестный,Погружена и полузверь. Сфинкс восхитительный и томный,Или, у ног моих ложись,Я буду гладить, точно рысь —Твой мех пятнистый. мягкий, темный. И я коснусь твоих когтей,И я сожму твой хвост проворный,Что обвился как Аспид черный,Вкруг лапы бархатной твоей.

Не заправив постель...Могу уйти не заправив постель,Что же теперь,орать?Могу домой завалиться ночью в метель,Что же теперь,орать?Могу пропадать ночами в клубах,Могу про супы забыть,Женщина же богиня,женщину нужно любить!!!!Могу не проснуться утром,Все лишь от, того что нет силИ не надо мне говорить:"Ну кто тебя пить просил?"А я не пила, я страдала,Но я же не часто пью,Могу я хотя бы с подругой,Ну скажи,а7 Могу?А если болезнь придет,Ты будешь заботиться обо мне,Или другая найдет не обремененная в бытие!А если честно, на чистоту!Без шуток и всяких интрижек,Я просто прижаться к тебе могу?С горою простейших книжек!И мы поболтаем о чуде.А ты улыбнешься мне.Ты все такой же нудный.Ты на своею волне!А я без сомнений люблю,Кого мне еще искать,Я знаю. заправишь постель,И будешь как прежде ждать!!!

34 трамвайОн работает в маленькой фирме,На которой производят корм для животных,У него есть пузо и сальные волосы на головеОна на него совсем не похожа;В чистых туфлях и колготах телесного цветаИногда хватает лета,Но сейчас весна и поют кошки.Она думает, мягко улыбаясь Положив ногу на ногуСтараясь, скрыть свою наготу."Я взрослая дама и еду домой,Хоть и в последнем трамвае,Пусть не удалась моя жизньЗачем вам смотреть на меняЯ совсем не такая,Совсем не такая как я".Пригладив волосы рукой,Начнёт он тихо думать."А я не любитель долгих романов,Дрочу утром в ванне,И пробую корм для собакЯ толстый и дома один напиваюсьИ часто мечтаю, что будет не так".Вздыхает она и выходит,В случайных взглядах Наш путь проходитХорошо когда есть остановки,У дороги под названием - жизнь.

ФигурыСтавим фигуры на чёрные клеточкиИ начинаем хождение галсами.Скромно стоят под столом табуреточки,Ждут свою очередь новые галстуки.Предусмотрительно взводим будильники Перед ответственным мероприятием.Ночью от страха дрожат холодильники,Спит пиджачишко у шубы в объятиях.Спящим нам сняться бананы и слоники,Ну а под утро - про что-то интимное.Из-под подушек взимаются сонники,В них толкования все позитивные. Утром идём по троллейбусной линии,Рожками ласково гладя два провода.Сами троллейбусы – синие-синие,Им для прогула достаточно повода.С трёхчасовым опозданием прибывши,Мы застаём лишь остатки от пиршества.Надо успеть на фуршет завтра в Киришах,И компенсировать убыль излишеством. *Кириши - город в Ленинградской области.

Любимой женщине...Ты не грусти, моя прекрасная, Моя единственная в мире женщина, Тебе дарю все в мире сказки я, Все звезды с неба сниму тебе. Ночное небо тебя закроет От злобы в мире и от беды. И тонкий меся, как с аналоя, Укажет путь твоей судьбы. А ранним утром, слегка уставший, Открою окна навстречу солнцу. Пусть первый луч, всю ночь дремавший, коснется первым твоей щеки. Я легким шелком тебя укрою, Чтоб нежный ветер не разбудил, Чтоб в этом мире никто на свете Тебе по жизни не навредил. К твоим ногам весь мир я брошу, Я гладью вышью небеса. С ресничек все твои слезинки Я выпью, как вино до дна. Я так люблю тебя, родная. Поверь, теперь я только твой. Пусть все на свете сегодня знают, Что в мире есть она, любовь...