Афоризмы про кофе

 - Хочешь кофе, подруга? - Очень хочу, ты угости. - Чёрный с лимоном или с кардамоном? - Ты лучше мне стаканчик коньяка налей. - А тогда ты чаще ко мне на огонёк приходи. - Друг мой ситный, ты меня любовью напои. 

В ходе неспешной приятной беседы за чашечкой кофе или за обедом клиенты часто спрашивают меня, где я учился. Когда они слышат: «Средняя школа Ривиэр, Ричфилд, Огайо», на их лицах проступает явное разочарование. Некоторые продолжают допытываться: «Как же вы обучились тому, чем сейчас занимаетесь?», имея в виду: «Как могло так получиться, что мы платим вам такие бешеные гонорары, если вы даже не окончили колледж?» Я понимаю их. Для некоторых руководителей, не ориентированных на конечные результаты и зарабатывающих, скажем, 100 000 долларов в год, невыносима и мучительна мысль о необходимости платить 4600 долларов в день (что равносильно 920 000 или 1 650 000 долларов в год, в зависимости от того, считаете ли вы рабочие или календарные дни) человеку, который даже не имеет высшего образования. Несомненно, таким руководителям стоит повнимательнее оглянуться вокруг.

Я всегда работаю. Даже когда в одной руке у меня печенье, а в другой — чашка кофе.

Однажды я вела занятие, на котором рассказывала студентам, как работать со смыслом. Это что-то вроде такого вводного урока, который я провожу, чтобы подвести их к мыслям о Деррида. Мы проходим Соссюра и прочие необходимые вещи, а потом я показываю им «Фонтан» Дюшана — писсуар, который был большинством голосов признан самым важным произведением искусства двадцатого века, — и спрашиваю их, искусство это или нет. В последней группе большинство студентов настаивали на том, что писсуар не может быть искусством — двое или трое даже всерьез рассердились и принялись рассуждать о Пикассо и о том, что их дети и те рисуют лучше, чем он, и еще — о недавней инсталляции, завоевавшей приз Тернера, — пустой комнате, в которой то гас, то загорался свет… А я-то думала, что это будет совсем несложное занятие.

 Меня до смерти раздражает, когда кричат, что кофе готов, а его все нет. 

И снова утро. Злой и заспанный, я кофе нехотя лакаю, заботы взваливаю за спину и жить покорно привыкаю.

В Москве спать было некогда, он сразу поехал на работу, весь день прилежно взбадривал себя кофе и к вечеру напоминал сам себе переполненный кофейник с вытаращенными глазами посреди полированного бока.

Завтра кофе с молоком, Пепел с табаком, Розенбаум, вальс Бостон.

Это папа? Возможно. Но даже если не папа, то все равно человек. Я вырвал эти страницы. Я сложил их в обратном порядке: последнюю — сначала, первую — в конце. Когда я их пролистал, получилось, что человек не падает, а взлетает. Если бы у меня еще были снимки, он мог бы влететь в окно, внутрь здания, и дым бы всосался в брешь, из которой бы вылетел самолет. Папа записал бы свои сообщения задом наперед, пока бы они не стерлись, а самолет бы долетел задом наперед до самого Бостона. Лифт привез бы его на первый этаж, и перед выходом он нажал бы на последний. Пятясь, он вошел бы в метро, и метро поехало бы задом назад, до нашей остановки. Пятясь, папа прошел бы через турникет, убрал бы в карман магнитную карту и попятился бы домой, читая на ходу «Нью-Йорк Таймc» справа налево. Он бы выплюнул кофе в кружку, загрязнил зубной щеткой зубы и нанес бритвой щетину на лицо. Он бы лег в постель, и будильник прозвенел бы задом наперед, и сон бы ему приснился от конца к началу.