Длинные Афоризмы про детей

 — Что такого природа дает нам? Разве она не жадна, не разрушительна, не жестока, не непостоянна и не совершенно черства? Не замечали ли вы, что она лучше всего умеет убивать и калечить? Разве вы не видите, что зло — ее естественный элемент? Что ее творческие порывы только наполняют мир кровью, слезами и горем. — Она — наша мать! — Какая мать тратит столько своей энергии, причиняя страдания, беспощадно и систематически убивая собственных детей? Стоит только бросить взгляд на эту вашу мать, и станет понятно, что она создает только, чтобы уничтожить. Все, что она делает, так это убивает! А мы — ее дети! Так почему же, мы, должны вести себя иначе? Я убил бы такую мать! Что же касается Бога… Природа, по крайней мере, существует независимо от нашей воли, наших желаний. А Бог… Он просто создан из человеческих страхов и надежд. Люди всегда были несчастны. И они всегда боялись. Они ищут причину бед и надеются остановить свои страдания.

У меня появилась возможность прожить заново просранное детство. Я теперь свободный человек. Мне не надо убивать время на школу, надо мной не стоят родители, я обладаю правами взрослого человека. Сейчас я могу развиваться самостоятельно без ограничений. Я могу устроить себе свой личный Саммерхилл — читать то что мне интересно, изучать ровно то что хочется и сколько хочется, накапливать опыт какой мне нужен. И главное — я могу сопротивляться внешнему влиянию. Я легко могу послать на *** людей которые пытаются вбить в меня свои догмы, потому что я от них никак не завишу. Мне не придётся терпеть эмоциональное насилие над собой от людей которых я терпеть не могу, терпеть потому что они меня содержат, и без них я якобы пропаду, сопьюсь и вообще сдохну. Я чувствую себя таким великовозрастным неучем, который учится читать с мелкими пупсами потому что раньше ему было некогда, он был занят какой-то ***ней которая не оставляла ему время для настоящей жизни.

Не видя личностей, мы видим лишь цифры: тысячи умерших, сотни тысяч умерших, «число жертв может достичь миллиона». Прибавьте к статистическим данным мысли и чувства отдельных личностей, и они обратятся в людей. Впрочем, и это тоже ложь, ибо страдают столько людей, что сам размах чисел отупляет. Смотри, видишь раздутый живот ребёнка, его скелетные ручки и мух, ползающих в уголках глаз? Лучше тебе станет, если ты узнаешь его имя, его возраст, его мечты, его страхи? Если увидишь его изнутри? А если тебе все же станет лучше, то разве мы не ущемим этим его сестру, что лежит подле него в обжигающей пыли, — искажённая и вздутая карикатура на человеческое дитя? Положим, мы станем сострадать им. Но что в них такого? Почему они важнее тысячи других детей, которых опалил тот же голод, тысячи прочих юных жизней, которые вскоре станут пищей для мириадов извивающихся мушиных детей? Мы возводим стены вокруг этих мгновений страдания, чтобы они не смогли ранить нас, и остаемся на своих островах.

 С момента выхода в свет первой книги Наследие минуло два года, и мир всё глубже увязает в трансгенной трясине. Теперь уже имеется множество научных данных, свидетельствующих не просто о вредности ГМО, но надрывно кричащих об их смертельной опасности. Однако властьимущие не торопятся оградить граждан нашей, и не только нашей, страны от ядовитой заразы, являющейся бомбой замедленного действия для будущих поколений. Чиновники усердно пляшут под дудочку транснациональных биотехнологических корпораций, защищая интересы их бизнеса, который, вне всякого сомнения, давно является для них своим. Судьба наших детей, внуков и правнуков, которым достанется искалеченное будущее и отравленная планета, им неинтересна. Но любое государство в первую очередь состоит из простых людей, и у нас ещё есть шанс не позволить хапугам мирового масштаба распоряжаться судьбами будущих поколений.

Я устал от политики, которую можно назвать привычной всем фразой «главное от души». Это фраза паразит, фраза убийца. Нет, я не оспариваю того, что в своё творение необходимо вкладывать и душу, и сердце, и чувства, иначе оно будет плоским и одномерным, но это не единственное, что должно в нём быть. Нет хорошо и плохо написанного, нет графомании, но нет и литературы. Главное, чтобы от души. По сути это форма слепоты и эгоизма, «от души» это то, что вписывается в твою идеологию. Если завтра я от души напишу, как я радостно ворую золото народа, это уже будет не от души, это будет поперёк тому маленькому слабому мирку, в котором живет зритель. Но ограничиваясь разделением на то, что мне нравится, и то, что мне не нравится, мы сами убиваем литературу. Мы, жалующиеся на то, что книги теряют ценность, печатное дело умирает, а молодежь предпочитает компьютерные игры. Но всё происходящее — не больше, чем продолжение нас самих.

Связанные абсурдомКуда уносишь ты меня,нефилистерская судьбина,за то что не склонялся я, пред суетой и пред рутиной?Я только начал понимать,что суета как лихорадка,наша болезненная страсть,как клиптомания, иль взятка.Абсурдом связанны увы,в страстях спасения мы ищем,теж кто из нас не таковы,мы презираем буд то нищих,что в них нет рабства и страстей,в груди ослаблена пружина,за это вечности детей,мы сторонимся одержимо.Сознание все что есть у нас,был вывод лучших сердцеведов,что стоицизмом колют в глаз,не веря собственным ответам.А жизнь- абсурдное ничто,страстей различных столкновение,и лихорадочный поток,глупцов фатальное течение,безумцев суетных, лихих,непостижимости враждебных,к призывам вечности глухих,для счастья скотского рожденных.Они как серп самим себе,чей мир так узок и безцветен,В мечтах лишь подлинный наш свет,он потому лишь незаметен,что чья то радость так пуста,и подьяремно в мире счастье,непостижимое в мечтах,и вечность равнодушна к страсти.

Что встретил в пути Берен, с какими трудностями столкнулся, – неизвестно. Ведомо лишь, что в Дориат он добрался поседевший и согбенный, словно провел в дороге многие годы. Но вот однажды летом, бродя светлой лунной ночью в лесах Нелдорета, он повстречал дочь Короля, Лучиэнь. Стоило ему увидеть дивный силуэт, танцующий на вечно-зеленом холме возле Эсгалдуина, как перед очарованием волшебного видения разом отступили, забылись усталость и муки, перенесенные в пути, ибо волшебно-прекрасна была Лучиэнь, прекраснее всех Детей Илуватара в этом мире. Синий, как вечернее небо, плащ струился за спиной Лучиэнь, мерцая золотым шитьем; темные волосы, словно сгустившийся сумрак, волной ниспадали на плечи, и искрились серые глаза, словно сумерки, пронизанные светом звезд. И вся она была волнующимся бликом в листве, голосом чистых звенящих струй, жемчужным сиянием туманов вечерней земли; нездешним светом, мягким и таинственным, озарено было лицо Лучиэнь.

 Совершенно очевидно, что наш мир — это место скорби и терзаний, место, где процветает глупец, а мудрого преследуют и ненавидят; место, где мужчины и женщины мучают друг друга во имя любви; где детей гнетут и истязают во имя воспитания и родительского долга; где слабых телом отравляют и увечат во имя исцеления, а слабых духом подвергают ужасной пытке лишения свободы — не на часы, а на годы — во имя правосудия. Это место, где люди согласны на самый тяжелый труд, лишь бы спастись от невыносимой скуки своих развлечений; где дела милосердия творятся руками наемников ради искупления душ развратников и тунеядцев. Моя религия учит, что на свете есть только одно такое место ужаса и страданья — это ад. А стало быть, наша земля и есть ад, и мы, как мне это открыл старик индус, — а может быть, он был послан свыше, чтобы мне это открыть, — мы находимся здесь, дабы искупить грехи, совершенные нами в предыдущей жизни. 

Ты в курсе, что длительное время, то есть почти всю историю человечества, средняя продолжительность жизни составляла меньше тридцати лет? Получается, нормальная взрослая жизнь длилась лет десять, так? О пенсии вообще никто не задумывался. О карьере тоже. Никто вообще ничего не планировал. На это времени ни у кого не было. В смысле, на будущее. А потом вдруг продолжительность жизни принялась расти, у народа появилось будущее, и теперь люди почти все время только о нем и думают. О будущем, то есть. И вся жизнь получается как бы там. Ты делаешь что-то только ради будущего. Ты оканчиваешь школу — чтобы попасть в колледж, чтобы потом работа была получше, чтобы дом купить побольше, чтобы денег хватило своих детей в колледж отправить, чтобы и у них потом работа была получше, чтобы они могли дом купить побольше, чтобы и у них хватило денег своих детей отправить в колледж.

Он подхватил с пола один из альбомов и стал рывками переворачивать листы. — Какой мир загадили, — говорил он — Какой мир! Ты посмотри, какой мир!.. Гай глядел ему через руку. В этом альбоме не было никаких ужасов, просто пейзажи разных мест, удивительной красоты и четкости цветные фотографии — синие бухты, окаймленные пышной зеленью, ослепительной белизны города над морем, водопад в горном ущелье, какая-то великолепная автострада и поток разноцветных автомобилей на ней, и какие-то древние замки, и снежные вершины над облаками, и кто-то весело мчится по снежному склону горы на лыжах, и смеющиеся девушки играют в морском прибое... — Где это все теперь? — говорил Максим. — Куда вы все это девали, проклятые дети проклятых отцов? Разгромили, изгадили, разменяли на железо... Эх, вы... человечки...

Невысокий и коренастый, с некрасивым лицом, он казался порядочным парнем. Рассудительный, благоразумный, исполненный сознанием долга… но не из тех, что заставляют девичье сердце биться чаще. А Дейенерис Таргариен, кем бы ещё она ни являлась, всё же была юной девушкой, как она и сама себя называла, когда ей хотелось разыграть невинность. Как и полагается доброй королеве, Дени в первую очередь думала о народе – иначе никогда бы не вступила в брак с Хиздаром зо Лораком – но в глубине души до сих пор жаждала поэзии, страстей и смеха. «Ей хочется огня, а Дорн послал ей землю». Можно делать припарки из лечебной грязи при лихорадке для снятия жара. Можно посадить семена в почву и вырастить урожай для того, чтобы кормить детей. Земля будет питать вас, тогда как пламя только охватит, но глупцы, дети и юные девушки всегда выбирают пламя.

Русская красота не сводится к литературе и лесам, основной ее параметр — женщины. Мы много говорим о залежах углеводородов в этой стране, не замечая главного ее богатства. Американки слишком здоровые, француженки слишком капризные, немки слишком спортивные, японки слишком покорные, итальянки слишком ревнивые, англичанки слишком пьющие, голландки слишком раскрепощенные, испанки слишком томные! Остаются русские. Русские девушки умеют потупиться, словно провинившиеся дети, кажется, они вот-вот заплачут, их бирюзовые глаза еле сдерживают слезы, пришедшие из вечной мерзлоты, векового горя, родительских тумаков на старых дачах, пустых тарелок в зимнюю стужу, Рождества без подарков, а пожаловаться нельзя, потому что отец тогда пойдет по этапу, и еще этот подлец, ушел и da svidania не сказал.