Афоризмы про страх и боль

Что внушает к женщине уважение, нередко смешанное со страхом, это её нрав, более близкий к природе, чем нрав мужчины, её чисто кошачья гибкость, её умение скрывать злые намерения под ласковым видом и непостоянство ее страстей.

ПройдётТвоя боль отойдёт, ещё немного осталось,Тебе нужно потерпеть ещё самую малость.Скоро этот страх утонет в твоём море любви.И тебе всё же удастся себя обрести.Ты услышишь свой смех и тебе не будет противно,Ты посмеешься над тем, что тебя когда-то душило.Над всей этой болью и душевной тоской.Ты снова будешь рад и доволен собой.И ты встретишь новый день весь живой и счастливый.Ты обретёшь свою любовь, найдёшь новые силы.Твои чувства освежеют. Ты снова станешь собой.И слёзы перестанут течь бесконечной рекой.Тебе нужно потерпеть ещё самую малость.Твоя боль отойдёт. Совсем немного осталось.Ты сильнее, чем ты думаешь, ты сильнее, чем был.Ты снова обретёшь покой для души.

Изнутри меня поднимается вопль. Из моего голоса он выходит наружу, в мир — истошный вопль, в котором весь я. Все мои чувства и страхи, раны и боль, воспоминания и одиночество. Это мой вопль по самому себе. По своей слабости.

Джордж Бернард Шоу как-то сказал: «В жизни есть две трагедии: Первая — это потерять страсть в своем сердце, вторая вновь обрести его»Похоже Шоу пару раз разбивали сердце Походу Шоу был тупицей, трагедии бывают, что ж теперь сдаваться? Уйти? Нет! Когда твое сердце разбито — надо бороться за то, чтоб остаться в живых. Так надо! И эта боль и есть жизнь — страх, беспокойство, непонимание того, что тебя ждет лучшее будущее и за него надо бороться Шоу был прав. Когда мы стремимся к тому, что улучшит нашу жизнь: деньги, популярность, слава — мы забываем о главном. О простых вещах, таких как дружба, семья, любовь. О том, что у нас уже есть Да, потерять страсть — это трагедия, но обрести ее вновь это все, о чем ты можешь мечтать Моя мечта сбылась, и если это трагедия, то пусть так никому ее не отдам

 Зачем мы любим?..Правда, странный вопрос. Он кажется нелепым, даже абсурдным. Но почему? Почему мы никогда об этом не думаем? Почему не спросим себя: Зачем ты любишь? Какой в этом смысл? Все в этом мире имеет какой-то смысл. В нем нет ничего бесполезного или случайного. Значит, такая цель должна быть и у любви… а мы не знаем ее.Прагматик скажет, что любовь — это просто физиология. Он скажет, что любовь нужна для продолжения рода. Но разве для продолжения рода недостаточно просто физического влечения? И как тогда быть с любовью к своим родителям, к близким, к Богу, наконец? Зачем возникает это чувство? Неужели недостаточно привязанности, уважения, восхищения? Почему любовь?Любовь приносит человеку страдания, но и в этом тоже должен быть какой-то смысл. Не может же быть, что и душевный труд, и страдания любящего лишены всякого смысла! Но так получается… Каждый знает это по своему опыту.Мучительный, изматывающий бег по кругу: пустота — любовь — мука — снова пустота и снова любовь.

 Из-за боли мы принимаем неверные решения. Страх боли — это, наверное, самый сильный мотиватор. 

Каждый человек — хозяин собственной смерти, и в наших силах лишь одно — в урочный час помочь человеку умереть без страха и без боли.

Мучительная боль, страх и одиночество исходят из моего немого мобильника, клещами разрывая у меня всё внутри...

- А что такое раб? - спросил Турин. - Бывший человек, с которым обращаются, как со скотом, - отвечал Садор. - Кормят только того ради, чтобы нет сдох, не дают сдохнуть, чтоб работал, а работает он лишь из страха боли или смерти.

Не видя личностей, мы видим лишь цифры: тысячи умерших, сотни тысяч умерших, «число жертв может достичь миллиона». Прибавьте к статистическим данным мысли и чувства отдельных личностей, и они обратятся в людей. Впрочем, и это тоже ложь, ибо страдают столько людей, что сам размах чисел отупляет. Смотри, видишь раздутый живот ребёнка, его скелетные ручки и мух, ползающих в уголках глаз? Лучше тебе станет, если ты узнаешь его имя, его возраст, его мечты, его страхи? Если увидишь его изнутри? А если тебе все же станет лучше, то разве мы не ущемим этим его сестру, что лежит подле него в обжигающей пыли, — искажённая и вздутая карикатура на человеческое дитя? Положим, мы станем сострадать им. Но что в них такого? Почему они важнее тысячи других детей, которых опалил тот же голод, тысячи прочих юных жизней, которые вскоре станут пищей для мириадов извивающихся мушиных детей? Мы возводим стены вокруг этих мгновений страдания, чтобы они не смогли ранить нас, и остаемся на своих островах.

Странный сон.Порой мне снится один и тот же странный сон.Я будто бы карабкаюсь в каком-то страхеНа неизвестную мне и крутую гору.Опасность дышит в спину, в ушах – какой-то звон.И я спешу, цепляясь взглядом за опору.Я знаю – ждёт меня спасенье на вершине.Она избавит и от опасности, и зла.И очень я спешу. Я верю, что впередиСпокойная, надёжная моя долина.Остался лишь только шаг. Я всё-таки дошла!Но стоило мне только бросить взгляд вперёд,И страх, который гнался по горе за мною,Не мог сравниться с тем, что было на пути –И громкий крик тогда срывался с губ моих,И сердце заходилось неизбывной болью…Всё дело в том, что каждый раз эта вершинаСрывалась круто вниз.

Страх тоже ограждает и спасает людей. Без страха мы бы все давным-давно погибли, мы бы шли прямо на автобус и хихикали при этом, и автобус переезжал бы через нас. Весёленькая была бы жизнь! Но и страх и боль сами могут убить, если они станут слишком большими. Боль убивает тело, страх — душу. И кто знает, где кончаются границы блага, которые они несут с собой?