Длинные Афоризмы про губы

Одеваться в черное. Плакать черным. Это так по-бабьи - и так по-вдовьи. Все-то разное с ней у нас, кроме цвета глаз, но мои - оленьи, ее - коровьи. Ну зажми мне рот чем-нибудь, давай, перекрой невидимый кровосток, а не можешь губами - хотя бы дай, черт с ним, свой носовой платок. Ты не знаешь, как я до тебя жадна, я бы выпила, съела тебя одна, я б зажмурясь вылакала до дна, под язык, подкожно и внутривенно, беспощадно, яростно, откровенно. Только, видно, третий закон Ньютона чтим тобой превыше других законов, и поэтому с равной ответной силой ты всегда стремишься к чужому лону, и кого-то еще называешь милой, и целуешь чьи-то глаза коровьи, а мои уже заливает кровью, я не знаю, чем закрыть эту рану, я не знаю, сколько еще осталось. Я, наверно, слишком рано сломалась. Я, наверно, больше уже не встану.

Кадрить на вечеринках несложно: главное – сокращать расстояние. Надо уметь завоевывать позиции, сантиметр за сантиметром, так, чтобы это не слишком бросалось в глаза. Если вы положили глаз на девушку, подойдите к ней (дистанция 2 метра). Если она все еще нравится вам на этом расстоянии, заговорите с ней (дистанция 1 метр). Если она улыбается вздору, который вы несете, пригласите ее потанцевать или предложите выпить (дистанция 50 сантиметров). После этого сядьте рядом (дистанция 30 сантиметров). Как только у нее заблестят глаза, аккуратно заправьте ее прядь волос за ушко (дистанция 15 сантиметров). Если она позволяет поправлять ей прическу, говорите, наклонившись еще ближе (дистанция 8 сантиметров). Если дыхание ее учащается, прижимайтесь губами к ее губам (дистанция 0 сантиметров).

Минута в прошломВ весёлом смехе проходящих мимо школьницЯ вдруг узнал, что 20 лет назадТаким же смехом осыпали мы прохожихЧто даже слёзы появились на глазах.Мечты, воспоминания проплывалиИ как-то незаметно для себяВдруг вспомнил, как мы песни распевалиИ с криком разбегались от дождя.Как мы вдвоём под деревом стоялиИ чувства непонятные со мнойМне по-особенному сердце щекоталиИ мне хотелось пригласить тебя домой.Ты мне тогда сказала, не замёрз ли?И вот тогда я вдруг впервые приобрёлТо новое, особенное чувство, что ли!Мы называем это- первая любовь!Тогда над нами небо потемнелоИ ливень хлынул будто из ведра,А ты стояла скромно в платье белом,А я готов был мокнуть до утра.Я вспоминал, как я тогда впервыеПрижался и коснулся твоих губ.Я помню чувства те и кудри золотыеИ нежность, ласку твоих тёплых рук.Ушли подростки, и воспоминания с ними,А я как будто в прошлом побывал;Как будто это был мираж пустыниИ это сон прекрасный был и миновал.Источник

Никак не сходятся пути!Я не пойму тот странный почеркТвоей блуждающей улыбки.Глаза каштановые…(Прочерк),Глаза… Наивные попыткиПривлечь твой взгляд…Не робко, смело! Я завожу вновь разговор.Из-под ресниц стреляем – вздор!Так откровенно-неумело…А волосы…Хранят твой запах:Дождливо-сигаретный аромат…Смеюсь, прослушав, невпопад,Твой монолог (ты же философ!)Стараюсь прямо, без вопросов,Не выбрав цели, наугадБлеснуть в окне…И в тусклых лампахХрустит фитиль, (обломок стали).Мы друг от друга не устали,Одна-один…Игра такая, мы влюблены,И я, и ты…Мы просто тщательно скрываем…Скрываемся…Запрятав чувства.От этого смешно и грустно.Кино:В баталиях словесных…Театр:В тех касаньях губ.Друг с другом будто бы и честно,Я агрессивна, а ты груб.Пытаюсь встать, а ты: «На место!»,Ты подойдешь, а я: «Уйди!».Нам плохо врозь, а вместе-тесно,Никак не сходятся пути!2006 г.

И мужчины земли подняли оружие друг против друга. Огонь ненависти обрушился на землю, губя все доброе и хрупкое. Те, кто выжил, видели вокруг себя смерть и разруху. И это была Великая Война. И в последующие дни смертей было еще больше, потому что на выживших обрушились болезни. Даже к тем, кто превратил землю в пылающий ад, не довелось увидеть плодов своих ошибок. Богиня подняла свою могущественную длань и обрушила на них мщение. И оставшиеся мужчины пали жертвой Кары. И Кара освободила землю от зла, уничтожив всех мужчин, оставив в живых только женщин. И Богиня увидела, что зло исчезло, и мужчин больше нет. И Она разжала кулаки и благословила женщин, которые отныне унаследовали и море, и небо, и землю во всей Ее благодати. Когда мужчины Земли исчезли, с ними исчезло и зло, война, насилие. И в Ее королевстве вновь воцарился мир.

А дождь все идет, хлопая меня мокрой рукой по плечу. Словно бы говорит с сарказмом: «Я с тобой, парень. Я всегда с тобой, чувствуешь это? Это твоя персональная осень, дружок». Осенью промозгло и сыро. Поэты пишут о золотой красавице, этакой слезливой рыжей лисице с алыми губами кленовых листьев и глубокими серыми глазами небес. Я плохой поэт, я вижу другое: когда начинаются дожди, наш мир просто ржавеет. Он скрипит старой пустой коляской, младенец из которой не повзрослел, а выпал на землю, в грязные лужи, покрытые бензиновой радугой. Закричал, захлебнулся, затих. И мы, животные, пьющие из этих луж, теперь носим его в себе. Он ворочается в груди, жаждет снова ожить и стать целым, он по-детски капризен, он плачет невпопад, смеется глупостям и ржавеет осенью. Но все же осень — это лишь двадцать недель до весны.

Заложники сна.Мурманск. Огни. -20 за окном.Танцует в темпе вальса пара молодая.О ком же речь идёт, о ком?Он. Рубашка. Смокинг. Бабочка большая.Чуть высоковатый статный рост и стрижка дорогая.Лакированые туфли. Одеколон от кутюрье.Он был хорош и в наготе.Она. Корсет. Платье огненного цвета.Чарующий парфюм с ароматом лета.Короткие светлые волосы в причёску уложены!В каждом её движении чувства заложены...В их отношениях есть своё очарование:Вот слышится Его в любви признание.Её руки сжались крепче, дыхание участилось!Его же губы ниже опустились.Любовный вихрь их захватил,В водовороте страсти утопил!Танец. Удовольствие. Экстаз. Любовь...Так вот же она-сладострастная новь!Но Он и Она вместе лишь до утра,Развеется скоро царство Морфея!Эх... Очередные жертвы счастливого сна...

нож в сердцеТы разбиваешь меня на куски, ты стираешь меня в пыль,Я умираю от тоски, и на душе у меня гниль.Моя любовь к тебе сильна, мои мысли в тебе живут,Ты мне в мире одна нужна, мои губы тебе не лгут.Но ты в сердце свой нож вставила, и медленно его убиваешь,И ты даже себе не представила и как болит оно, ты не знаешь,Я умру тихонько и медленно, не сказав тебе единого слова,Видно в жизни мне так намерено, чтоб я мучился снова и снова…И плакать нет смысла, глаза водой набирая,Надо мною смерть повисла, очень страшная и тупая,Но приму её с радостью чистою, это лучше чем муки любовные,Я её смело выстою, залижу раны кровные.Спасибо тебе родная, за муки и за страдания,Что ты есть такая и за понимание.Я не виню тебя, нет у меня причины,И не вини себя после моей кончины…

— Тереза! — вырвался из груди Томаса дикий крик, заглушивший весь остальной шум. Он пополз к ней. Лицо девушки было залито кровью, торчащая из-под камня рука, по-видимому, была сломана. Он снова позвал её по имени. Мысленно он видел окровавленного, падающего замертво Чака и безумные глаза Ньюта. А теперь вот Тереза. Все трое были его близкими друзьями. И всех троих ПОРОК забрал у него. — Прости меня! — прошептал он, зная, что она всё равно его не слышит. — Прости меня Губы девушки шевельнулись, и он склонился поближе, чтобы разобрать её слова. — И ты меня — выдохнула она. — Я всегда тебя И в этот момент кто-то рванул Томаса прочь, попытался поднять на ноги. У него не было сил сопротивляться. Тереза погибла.

Другу... в сети....Шлю свои ласки, заочно влюбленная,Нежность распыляя на расстояние.Добрая, светлая, робкая, сонная Я чувствую взгляд твой смелым касанием.Дозволены мне сегодня оплошности,Говорить и писать смешные глупости.Святой Валентин расширяет возможности,В этот день и лишает немного мудрости.Я сегодня тебя обнимаю крепко,Мой ли, чужой - не имеет значения.Так случилось, от скуки моя таблеткаТы лишь и от будней серых решение.Желаю тебе быть счастливым конечно!Непременно верным своим идеалам.Будь любимым вечно и живи успешно,Умей если что начинать все сначала.Я сегодня тебя во всемирной сети,Привечаю нежно и знаю на убыль, Наша дружба мятежная не сможет сойтиИ целую тебя виртуально в губы.

Багровое солнце встаёт над Полярным...Багровое солнце встаёт над Полярным,И утро приходит в Оленью губу.От лодок дымком потянуло угарным,И все катера за чадили в трубу,А чайки лениво поднялись с камней,Застыли в полёте над морем.От этой картины в душе веселей.Сегодня мы с морем поспорим.Сегодня ученья, зачёты идут.Шлифуются знания, матросский накал,Нам море и ветер оценку дадут,А наш командир, нам путь указал.Не будет команды: - поднять паруса,А будет: - задраить отсеки и люки, И там, в глубине наша техника вся,Должна делать то, что прикажут ей руки.Пусть цель далека, но ракета сильна,И ей исполнять нашу волю.Кто там, на РУСЬ, чья замашка вольна,Мы в миг разрешим его долю.

Матушка закусила губу. За свою жизнь она так и не научилась общаться с детьми, поскольку всё время смотрела на них — если смотрела вообще — как на нечто среднее между людьми и животными. Она умела обращаться с младенцами. С одного конца вливаешь молоко, а другой поддерживаешь в чистоте. Со взрослыми ещё проще, потому что они кормятся и содержат себя в чистоте сами. Но между младенцами и взрослыми существовал целый мир переживаний, которым она никогда по-настоящему не интересовалась. Насколько ей было известно, главное — не дать детям подхватить какую-нибудь смертельно опасную болезнь и надеяться, что всё в конце концов образуется.