Афоризмы про черное и белое

Не важно, чёрная кошка или белая кошка, если она может ловить мышей — это хорошая кошка.

— Америка по-прежнему разделена на две части, одна – для белых, одна — для черных, так что это по-прежнему расистская страна. — Что вы имеете в виду под словами «расистская страна? — Под этим я имею в виду, что в этой стране черные подвергаются дискриминации, их считают хуже белых, с ними обращаются не как с равными. Как мы знаем, с ними хуже обращаются в судах – и это касается всех чернокожих, в том числе вполне образованных. С ними хуже обращаются на работе, им меньше платят. Так что я бы сказал, что это и есть расизм. И в этом смысле это расистская страна.

 Абсолютно белое, как и абсолютно черное, кажется каким-то дефектом зрения. 

Пусть! Но истинный царь над страною Не араб и не белый, а тот, Кто с сохою или с бороною Черных буйволов в поле ведет.

— Хамадзи, откуда эта вонь? — Травяной чай от простуды. Женьшень, амбра, красные мухоморы и чёрная белена... — Погоди-ка. Но они же ядовитые? — Клин клином вышибают.

Скинь со спины поклажу долга, по чести действовать учась. Зачем откладывать надолго? Срок правосудию — сейчас! Как счастья выпросишь у неба и счет предъявишь бытию, Когда во мрак уводишь слепо звезду счастливую свою. О человек! Ты разве ликом подобен ангелу? — Отнюдь! В благотворении великом подобен ангелу пребудь. В новруза день благоуханный в степи ты видишь неспроста, Как распускаются тюльпаны, и каждый — яркая звезда! Тюльпан блистающий, ликуя, звезде подобен почему? — Он принял форму не другую, а ту, что надобна ему. А ты, разумный, почему же не подражаешь тем, кто прав, И образы берешь похуже, высокоправпых не признав? Нарцисса золото червогшо и серебро его бело, — Как Искандарова корона, земли созданье расцвело! И померанец благовонный подобен царскому венцу, — Плодами, цветом, пышной кроной он славе цезарской к лицу. Но гордый тополь жаждал славы и свысока на мир глядел, — Он прогадал — сереброглавый: ему — бесплодия удел.

 Он то и дело проводил рукой по волосам — то зачесывая их назад, то опять взъерошивая. Белые и черные прядки перемешались, превратив яркую шевелюру детектива в совершенно неприметную. Соль с перцем, абсолютная серость… Интересно, а сколько ему лет? На вид немногим старше меня, но эти морщинки у глаз… Да и седина не в двадцать лет появляется. Тридцать? Тридцать пять? Сорок? Даже наметанный глаз хозяйки кофейни не мог определить. Путал мысли и невеликий рост Эллиса, и его неподражаемо живая мимика: казалось, что каждая черточка находилась в движении. Выгибались брови — удивленно, восторженно, скептически. Хлопали ресницы, по-юношески густые. Взгляд скользил от одного предмета к другому: фамильные портреты на стенах, городской пейзаж за окном, покрывала ручной вышивки на диванах, глухой ворот моего платья, Магда в подносом в руках… 

 Я делала маску из своего лица, потому что не понимала, что очень красива. Бог так наградил меня. А я практически уничтожила эту красоту. Я носила тяжёлую чёрную тушь, ресницы были как крылья летучей мыши, и тёмную подводку на веках, и коротко подстригла волосы, мои длинные тёмные волосы. Покрасила их в белый. Все эти мелочи сделанные мной тогда, очень расстраивают меня сейчас. 

 – Жизнь многообразна. Она не бывает только черной или только белой. Не обязательно тот, кто кажется злодеем, таковым и является. Все зависит от точки зрения, от угла… 

 И течет слеза, но не отчаиваюсь я, Ведь будет белая вслед за черной полоса! 

Пока в России красные воевали с белыми, в Америке белые смотрели как дерутся черные — так зарождался бокс.